Занимательно, особенно примерять их на себе.
Увы, ничего, кричащего о моей силе, я так и не нашла, но поковыряться было интересно, как если бы взять книгу по изучению гороскопа, хиромантии, нумерологии и т.п.
— Всем доброе утро и хороших продуктивных занятий, — уже под конец пары из картины у доски к нам в аудиторию ступил Шайх. — Простите за вторжение, но я на секунду, — ректор цепким взглядом тотчас нашёл меня?! — Елисия Чарльстон и Грознич Шепс, — загляните ко мне в кабинет после занятий, — строго велел, и был таков.
Глава 21
Елисия
— Не обязательно меня сопровождать, — пробурчала я, шагая по коридору в сторону кабинета ректора.
— Вообще-то меня тоже вызвали, — резонно напомнил Грознич.
"Ага, небось, опять кровушки моей захотелось," — едко про себя переиначиваю.
— Не отказался бы, но слезть с зависимости без последствий хочется больше, — обрушил ответ на мою мысленную реплику.
Я аж как вкопанная встала, пропуская вперёд упыря.
— Ты что... теперь в моей голове копаешься? — опешила от новости.
— Ты разве не вслух сказала? — нехотя остановился и холодом парировал Шепс таким бесстрастным тоном, что я ни на миг не усомнилась — он и правда не понял случившегося.
— Нет! Не говорила. Я подумала! — бурлило и возмущение, и негодование, и страх.
— Нет, я таким даром не обладаю, — нахмурился Грознич. — Вернее, не обладал, — секундой погодя бросил: — Ну-ка, подумай о чём-нибудь.
«О чём?» — тотчас скользнула возмущённая мысль.
— Да о чём угодно, — устало брякнул Шепс, и тотчас застыл. Даже глаза расширились от удивления.
— Вот! — почти взвизгнула я. — Вот! — на грани разреветься. — Ты это сделал… — истерика неумолимо наступала. — Это что, теперь всегда так будет? — сглотнула пересохшим горлом, опережая следующую мысль.
— Ну, я же не специально! — покачал головой Грознич. — И такого раньше не было... Никогда, — пауза. — А ты меня… — настороженно и не договорив, но я поняла о чём речь. Замерла, напрягая слух.
— А ты, точно, думаешь? — выдохнула шумно, когда уже стало невмоготу терпеть в ожидании, вдруг дар нагрянет. Тишина начала звенеть.
— Вроде, — скучающе обронил Шепс и с бесстрастным видом зашагал дальше, будто ничего не случилось.
— Эй, — теперь уже за ним притопила я. — Что это значит?
— Понятия не имею, но ничего хорошего.
— Оно и понятно! Что хорошего в том, что кто-то копошится в твоей голове? Жесть! Ну что за напасть? Теперь меня ещё и читают!
— Прекрати истерить, — недовольно обронил Грознич. — Я и до этого прекрасно знал твои мысли. Всё написано на твоём милом конопатом личике, — смилостивился пояснить Шепс.
— Но, ведь этого не могло случиться с бухты-барахты? — продолжала размышлять на тему я. — Если не было раньше, то... — не унималась я.
— Полагаю, твоя кровь, — задумчиво кивнул Грознич. — Я сижу на твоей крови. Она — ценный носитель информации! И если твоя ветвь из древнего рода, а я кормлюсь тобой, то черпаю силы твоего древа.
— И?.. — жду более ражёванного ответа.
— Наверное, какой-то сбой в системе — вот и подключился к твоей частоте.
— Тогда почему у меня ничего не… — запнулась, вспомнив, сколько с тех пор, как он меня пьёт, уже разрисовала бумаги.
— Ты что, опять что-то нарисовала? — тотчас протиснулся с неуместным замечанием Грознич, бестактно нарушив мои мысли.
— Как же это несправедливо! — подвыла я, дико сочувствуя себе. — Не смей меня слушать! — нагнала Шепса и преградила ему дорогу: — Слышишь? НЕ СМЕЙ! — забыв об инстинкт самосохранения, ткнула пальцем в широкую грудь упыря. Но он как-то обманчиво равнодушно пустил глаза, смотря на мой палец, что я его отдёрнула, будто ошпарилась. — Просто не лезь! — скрипнула зубами и, крутанувшись на каблуках, яростно зашагала прочь.
Плюс в «прослушке меня» всё же был — ругаться в голос не нужно! Грознич прекрасно слышал всё, что я о нём думала!
Нужно отдать должное — больше не заговаривал.
И вскоре шла, судорожно пыталась не подумать чего-нибудь такого, от чего сгорю от стыда. Жаль, вообще не думать — невозможно. Поэтому всегда нейтральная мысль о «море!» незаметно утекала, и я выдёргивала себя из очередного душевного ворчания на несправедливую жизнь.
— Можно? — заглянула в кабинет ректора с разрешения секретаря Шайха.
— Да, я вас жду, — жестом указал на стулья ректор, отвлекаясь от изучения документов на столе.
Я было дверью хлопнула перед носом Грознича, всё же я его опередила, значит, мне первой говорить с начальством, но тут Шайх помахал ладонью:
— Нет-нет, Елисия, Грознича тоже пропусти.
И как бы я не хотела избавиться от “хвоста”, следом за мной молчаливо вошёл Шепс, всем видом показывая, как ему всё равно до моего душевного бешенства.
— Как у вас дела? — с банального начал ректор. — Нет ли проблем с учёбой, другим адептами?... — переводил взгляд с меня на Шепса и обратно. А я почему-то глазами цеплялась за мятые листы бумаги на столе ректора. Уж больно они казались знакомыми — даже сердечко ритм ускорило.
— Всё нормально, — холодно отозвался Грознич.
— А у меня всё плохо! — не собиралась лгать.
— Ну и отлично! — бесстрастно кивнул ректор, будто не услышал моей реплики или не дополнял её смысл. — Рад, что вы нашли общий язык. — Продолжая отыгрывать глухого и тупого, продолжил ректор. — Вам обоим полезно общение. И то, что вы такие разные — вам лишь на руку. Разные миры, видение… Для нас это тоже новый опыт. И… Грознич, ты замечаешь какие-нибудь изменения в Елисии с тех пор, как между вами образовалась связь?
Я затаилась, метнув на него выжидательный и опасливый взгляд.
— Что конкретно? — скучающе уточнил Шепс.
— Всё. Поведение, настроение, сила… Ты ведь знаешь о её художествах?
Грознич лениво кивнул.
— Ну, вот, — тихо обрадовался ректор, — меня интересует, чувствуешь ли ты острее в моменты её озарения? Вдохновения?
— Не знаю точно, что и как у неё происходит, но я… вообще стал по-иному ощущать силу. И какие-то инородные вспышки меня посещают… А ещё я стал её слышать, — вот так просто, не моргнув глазом, выдал наш «секрет» Грознич.
— То есть? — нахмурился Шайх и на меня покосился.
— Мысли! Я слышу её мысли, — пояснил Шепс.
— Как давно?
— Впервые случилось, когда шли к вам.
— Интересно, — загорелся взгляд ректора. — А не случалось ли... слышать мысли на чужом языке?
— Что вы имеете в виду? — озадачился Грознич.
