Лео ничего не отвечает ни через пять минут, ни через десять. И я решаю добавить кое-что.
Betelgeuse: Это о тебе.
WTF_LEO: ?
Betelgeuse: Однажды ты станешь отцом. И через много-много лет, когда придёт время, твоя дочь напишет эти слова о тебе в супервиртуальной социальной сети. Я думаю, лет через семьдесят уже можно будет писать мыслями.
WTF_LEO: Думаешь, я смогу протянуть до ста лет?
Betelgeuse: Я знаю это так же точно, как и то, что на щеке у тебя три родинки.
WTF_LEO: А сколько лет проживёшь ты? Знаешь?
Betelgeuse: Знаю.
WTF_LEO: ?
Betelgeuse: У меня ещё много дней. Хватит, чтобы успеть.
WTF_LEO: Успеть что?
Betelgeuse: Самое главное.
WTF_LEO: И что же самое главное?
Betelgeuse: Найти хранителя своим секретам.
Глава 25. Магия
Chymes – All Time Low
Мне снится сон – последствия ненормального физиологического напряжения. Будем называть вещи своими именами: мой организм так озверел от отсутствия интима, что готов сожрать одну мужскую особь заживо. А может, и не одну. В смысле, одну, вполне определённую, но многократно. То есть, пусть бы она воскресала, и я бы жрала её заново. Много-много раз.
Впервые мне снится персонаж, который не Меган и не Алехандро. Правда, Меган всё ж таки появляется, как же без неё. Но всё по порядку.
Вначале эротического кино я являюсь участником процесса. Второе действующее лицо, само собой, Лео. Я всё пытаюсь увидеть, как он выглядит голым, но никак не могу – видно, моё воображение отказывается изощряться в этом направлении, хотя простыни у нас серые, кровать большая, стены на тон темнее простыни и… ещё с полсотни деталей. Эту комнату я тоже не видела в реальности, но подсознание не скупится на антураж. Отсутствие в нём главного – обнажённого Лео – доводит меня практически до исступления. И вдруг я понимаю, почему не вижу его: он не мой… в смысле, целует и раздевает не меня, а Меган. Я подсматриваю за ними, а не должна, и именно поэтому мне нельзя видеть самые интимные детали. Меня словно кто-то или что-то наказывает, сдавив шею и спину с такой силой, что я чувствую боль, похожую на боль Лео.
Просыпаюсь я растерзанной и потной даже в таких местах, где пота и быть не должно. Раздражённая, снова принимаю душ, переодеваюсь. Засыпаю.
Ночью резко похолодало. Вначале зашумел ветер, зашуршал листьями, потом приволок с севера сырой воздух, а за ним и дождь. Я всегда слышу дождь, когда сплю, а теперь во сне всегда помню, что во мне живёт Лео. Поднимаюсь: на часах три ночи, вода хлещет в стекло. Набрасываю халат и бегу вниз по идиотским стеклянным ступеням, стараясь спросонья не убиться. Осторожно приоткрываю дверь в его комнату – конечно же, окно не закрыто. Лео никогда не спит с наглухо закрытыми окнами – вокруг него всегда должен быть сквозняк – движение хотя бы воздуха.
Ковёр у открытой створки уже основательно промок – ветер снаружи очень сильный. Я стараюсь быть настолько бесшумной, насколько это возможно, закрывая её. В комнате сразу становится тихо и уютно, безопасно.
Лео лежит на спине по диагонали кровати, повернув голову в противоположную от окна сторону. Он натянул на себя несколько пледов – замёрз, видно. Я подхожу к нему, просыпаясь всё больше и любопытными своими глазами стараясь разглядеть в полумраке черты его лица. Ночью ведь запретные желания рвутся на свободу, ночью ведь легко притвориться, что плохо соображаешь или даже сам себя не видишь в темноте. Не ведаешь, что творишь. И я не могу отказать себе сейчас, потому что слишком часто это делаю при свете дня – провожу рукой по его волосам. Они мягкие. Невозможно приятные на ощупь.
– Не уходи! – вдруг слышу такое тихое, будто мне показалось.
– Не уходи! – повторяет.
И чтобы у меня, вероятно, не оставалось сомнений, Лео находит в темноте мою руку и тянет на себя. Я, конечно, сразу же начинаю думать, что всё ещё сплю, и в моём сне Лео неуклюже двигается на кровати, освобождает для меня место.
– Ложись со мной…
Потом он накрывает меня своим пледом, но мы не касаемся, только смотрим друг на друга в темноте. Меня атакуют тысячи нервных, неспокойных мыслей, но больше всего заботит, насколько то, что мы сейчас делаем, выходит за рамки обычных контрактов между клиентами и их сиделками?
– У тебя уши светятся, – шёпотом ставит меня в известность.
Я машинально трогаю пальцами собственное ухо.
– Не эти. Вот эти, – Лео протягивает руку и тянет за капюшон моей пижамы.
Alina Libkind – Radars
Да, в уши кота по самой их кромке вшита жёсткая ткань. Я всё думала, за каким лядом дизайнер снабдил уши моего спального кота такой жёсткостью? Оказывается, это ткань с фосфором, чтобы ночью они светились.
Стоп. Светились?
Моё сердце останавливается. Хорошо, что темно, и Лео не видит, как комично сейчас вываливаются мои глаза из орбит.
– Я же говорил, можно просто спросить! – напоминает, тоже шёпотом.
Он… что? Всё-таки меня видел?
– Ты подглядывал за мной?
– Нет, – хмыкает. – Это ты подглядывала за мной.
– Твоё предложение спрашивать ничего не стоит! – не теряюсь.
– Почему?
– Я спрашивала тебя и не раз! Но твои ответы зависят только от того, какая шлея попадёт тебе под хвост!
Лео сперва замирает, потом заходится смехом так сладко, что заражаюсь и я – тоже смеюсь. Он переворачивается на спину, и через мгновение его лицо озаряется светом от экрана телефона. Он что-то печатает в поисковике и зачитывает результаты поиска вслух:
– «Шлея под хвост попала – говорят о человеке в неуравновешенном состоянии, проявляющем упорство, взбалмошность, самодурство». Спасибо, конечно, – благодарит, всё ещё посмеиваясь, выключает телефон и почти швыряет его на пол.
Ещё через мгновение Лео снова лежит на боку, лицом ко мне.
– Ты можешь ходить, – констатирую.
– В теории да. А что получается на практике, ты видела.
– И по какой причине эта практика случается только ночью?
– Не только ночью.
– Когда ещё?
– И днём, но только если дверь в мою спальню закрыта.
– Ты тренируешь мышцы?
– Да. В те дни, когда получается.
– А в те, когда не получается, мешает боль?
– Да.
Nils Frahm – Says
Мы лежим молча минут пять и слушаем, как легонько шелестит дождь по террасе.
