Внизу Ларго поставил дату и нахмурился.
Обычная, казалось бы, бюрократическая бумажка, каких сотни, но что-то в ней настораживало. Казалось нелепым и странным. Неуместным, как пупок на кителе. Только вот... что именно? Ким никак не мог собрать мысли в кучу и тупо пялился на заполненную анкету. Голова шла кругом.
Магу увезли, и он остался в приёмной один. Зубами вытащил сигарету из пачки и откинулся на спинку стула. Мерзкое щемящее чувство парализовало, мешая думать, рассуждать и даже двигаться. Он так и сидел с неприкуренной сигаретой во рту, а взгляд медленно скользил по портрету Этингера, сейфу, шеренге шкафов, длинному столу для переговоров...
Стоп.
Он вскочил, как ужаленный. На столе лежала опрокинутая чашка. Изящная фарфоровая безделица, из которой Мага пил свой кофе. Кофе, любезно предложенный Сайрусом Виком…
А где же сам господин Вик? Куда подевался?
Сайрус побежал за доктором, когда мы обнаружили Магу, – припомнил Ларго. – А потом…
– Вот чёрт! – он схватил чашку и понюхал содержимое. – Чёрт!
Кое-как завернув хрупкую улику в носовой платок сомнительной свежести, он вылетел из приёмной.
Путь до пункта контроля показался полосой препятствий: цельнометаллическая кишка, соединяющая сектор с центральным блоком, не желала кончаться, штрихкод на разовом пропуске считался только с третьего раза, а уж лифт... Ким замер на пороге зеркальной капсулы. Ноги буквально вросли в пол – не двинуться. Проклятье! Надо, – приказал он себе и сжал кулаки. – Надо спуститься. Надо добраться до пункта контроля и найти чёртова Вика, пока гад не ушёл!
Подъёмник медленно двигался вниз, а Ларго заставил себя шевелить мозгами, дабы загнать мерзкий липкий страх подальше – в самые тёмные закоулки души.
Мог ли ультраней быть в чашке? – рассуждал он.
Запросто.
Кто мог отравить кофе?
Сайрус Вик.
А ещё?
Ким нахмурился. Возможно, это сделал сам господин Керо – глава отдела по работе с клиентами, но... эта версия казалось совершенно нелепой и бессмысленной. А значит, остаётся только Вик.
Зачем консультант отравил Магу?
Ответ на этот вопрос заставил вздрогнуть:
чёртов Сайрус знал, что мы задумали!
Но почему он оставил чашку?
Почему. Он. Оставил. Чашку?
И почему прислал доктора?
Двери лифта, наконец, открылись, Ким вырвался из стеклянного плена и рванул к пункту контроля, будто за ним гнались дьяволы.
– Мне срочно нужен Сайрус Вик! – Ларго сунул в окошко пластмассовый пропуск и именной значок. – Я – детектив Ким Ларго. Особый отдел. Регистрировался утром.
– Я вас помню, детектив. – Располневший от сытой жизни контролёр говорил медленно. Растягивал слова и делал между ними внушительные паузы. Причмокивал. Дать бы ему в рожу! – Да-да. Вы хотели побеседовать с господином Керо о деле Виктόра Лессера. А когда узнали, что его нет, согласились ждать, сколько потребуется. Так кто, говорите, вам нужен теперь?
– Вик. – Терпение трещало по швам, как форменный китель на толстом пузе. – Сайрус Вик. Консультант из отдела по работе с клиентами. Подручный Керо.
– Вик? Ви-и-и-ик. – Пальцы-сардельки застучали по клавишам. – Са-а-айрус.
– Да. Вик Сайрус. Консультант. Долговязый, сутулый и в очках.
Контролёр шерстил базу и личные карточки целую вечность. Ким с трудом сдерживался, чтобы не схватить его за химок и не тряхнуть, как следует.
Спустя полвека, толстяк причмокнул и выдал:
– Мне жаль, детектив, но вы ошиблись. У нас нет сотрудника с таким именем. И никогда не было.
Глава десятая
Часы спешили на пять минут. Ровно на пять. Пять потерянных, неучтённых минут между прошлым, которого не вернуть, и будущим, которое настанет не для всех. Реваж стоял у окна, сцепив руки за спиной. В тусклом свете настольной лампы он напоминал глыбу гранита. Неподвижную, мрачную и безмолвную. Полумрак, в котором тонул кабинет, казался наэлектролизованным, а молчание комиссара пугало так, что холод пробегал вдоль позвоночника.
Уж лучше бы он кричал, – угрюмо подумал Ларго и дёрнул плечом, прогоняя мурашки. – Вопил, брызгал слюной да метал пустые угрозы, как всегда. Тогда бы я знал, что делать. Знал, как усмирить старого борова. А этот Реваж совсем чужой. Незнакомый.
Он не простит. – Ким сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. – Он никогда не простит мне Магу.
– Уверен? – Шеф не повернулся. Он продолжал смотреть в никуда, а дождь барабанил по откосам, оставляя на стекле мокрые дорожки. – Абсолютно уверен?
– Да, – хрипло отозвался Ларго, разглядывая собственные кулаки. – Абсолютно уверен. Сайруса Вика не засекла ни одна камера слежения. Он как в воду канул. Я хотел...
Шеф развернулся, когда небеса сотряс раскат грома, похожий на взрыв.
– Нет, – отрезал Реваж. Выцветшие глаза пылали яростью.
Он никогда не простит.
– Но...
– Я сказал – нет! – Комиссар так жахнул по столу кулаком, что стопки пыльных папок подпрыгнули, роняя на пол пожелтевшие листы.
– Я хотел допросить доктора! – Ким подался вперёд. – Он...
– Заткнись, – глухо прорычал Реваж, и спорить Ларго не рискнул. – Заткнись и слушай внимательно. Так внимательно, как только позволяет мозоль от фуражки, которую ты, дубина, по ошибке считаешь извилиной. Дело я беру под свой контроль. Под свой. Непосредственный. Личный. Контроль. А ты...
Ким перехватил его взгляд и всё понял.
Не простит. Он никогда не простит. И будет прав...
– Утром сдашь значок и оружие. – Каждое слово звучало, как приговор. – От дела Лессера ты отстранён и с завтрашнего дня в отпуске. За свой счёт разумеется. Всё понятно?
– Понятно, – буркнул Ларго.
– Не слышу.
– Так точно, господин комиссар. – Ким поднялся и поковылял к выходу на негнущихся ногах.
Он уж и не помнил, когда в последний раз спал или ел, а воняло от него, как от носков Реважа. Дни смешались в бестолковое марево без начала и конца: больница, Мага, страшный диагноз, Кибериум, камеры слежения, допрос контролёров, допрос сотрудников сектора "А", снова камеры, дорога, дорога, дорога, и опять больница, и Мага в ней, такой бледный, будто мёртвый и весь в трубках, как муха в паутине...
Это моя вина, – Ларго сжал кулаки до хруста. – Реваж прав: это всё моя вина. Моя и больше ничья.
Он чуть не зашиб дверью Калеба Тюра: сержант отскочил в последний момент.
Опять подслушивает, чёртов хорёк!
