Похоже, секрет Милоса Карра трещал по швам, – хмыкнул Ларго, бросив взгляд на одного из гипсовых атлетов: лицом изваяние как две капли воды походило на Альбера Нея.
Ну и ну.
Не дожидаясь приглашения, он уселся в кресло, по-ковбойски закинул ногу на ногу и перешёл к вопросам прежде, чем дворецкий предложил виски.
– Кто ваш новый хозяин?
– Не могу знать. – Мажордом так и остался стоять, сложив руки за спиной. – Вопрос с имуществом господина Карра в стадии решения.
– У Карра имелось завещание? – Ларго задал этот вопрос для проформы: ответ он прекрасно знал.
– Господин Карр не планировал умереть так скоро.
Странный ответ, – подумал Ким и зубами вытащил сигарету из полупустой пачки.
– Так значит, завещания не было?
Дворецкий покачал головой.
– Совершал ли Карр крупные сделки перед гибелью?
– Возможно. – Краешек губ Линдона едва заметно дёрнулся. – Мне он не отчитывался.
– Понятно. – Ларго глубоко затянулся. – А как насчет общественной деятельности? Ей ваш хозяин занимался?
– В течение долгих лет господин Карр возглавлял общество защитников традиционной морали.
Ким подавился дымом и зашёлся кашлем.
– П-простите… что?
Дворецкий расценил его вопрос по-своему и счёл нужным разъяснить:
– Общество защитников традиционной морали борется за сохранение чистоты нравов и ратует за отказ от противоестественного мужеложства.
– Спасибо, я понял, – буркнул Ларго, вспоминая снимки, на которых Милос Карр жарил своего голубоглазого секретаря. – Как думаете, вашего хозяина могли шантажировать?
– Меня бы это не удивило.
А ты знаешь больше, чем готов сказать, дружище, – подумал Ким и спросил:
– Кто вёл деловую переписку от его имени?
– Господин Ней. Но он, к сожалению…
– Мёртв. – Ларго нахмурился. – Что вы можете сказать о нём…о Нее?
Дворецкий задумался, но лишь на мгновение.
– Весьма приятный молодой человек.
– Карр доверял ему?
– Вне всякого сомнения.
– Ценными бумагами Карра занимался тоже он? – Ким выпустил дым через нос и впечатал окурок в хрустальную пепельницу. Поначалу она тоже напомнила ему голую задницу, и стоило немалого труда догадаться, что на самом деле это – листья кувшинки.
– Совершенно верно.
Мажордом напрягся, как струна, в ожидании нового вопроса, но его не последовало. Ларго поднялся и коротко кивнул.
– Вы очень помогли следствию. Благодарю.
– Это всё, что вы хотели уточнить? – Железобетонная выдержка Линдона дала трещину, или показалось?
Ким мгновенно навострил уши. Старый перец ждал расспросов о кукле! – понял он.
Неужели…
– На самом деле есть ещё кое-что, – Ларго вперился взглядом в кислую рожу мажордома. – Альбер Ней рассказал, как стал свидетелем гибели господина Карра. Парень утверждал, будто хозяина убила кукла. Что вы думаете по этому поводу?
– Думаю, так всё и было, – не моргнув глазом, заявил дворецкий.
Вот тебе и раз! Любопытно. Весьма и весьма любопытно!
– А почему же вы молчали всё это время? Почему не сообщили раньше? Не поддержали Альбера в его подозрениях?
Мажордом насупился и поджал губы. Ларго терпеливо ждал ответа, хотя на самом деле вовсе не нуждался в нём: всё и так ясно. Чопорному стручку щедро заплатили. Сначала за молчание, а теперь – за готовность говорить.
Кто-то ждёт, что, услышав показания Линдона, я завиляю хвостом и побегу трезвонить о неисправных куклах направо и налево, – подумал Ким и нахмурился.
Чёрт! До чего же противно чувствовать себя марионеткой!
– Всего доброго, господин Линдон, – сказал он, нахлобучив шляпу. – Не смею больше вас задерживать.
Глава восемнадцатая
С высоты тридцать шестого этажа город напоминал море огней. Ким смотрел на сверкающие реки сквозь панорамные окна кабинета покойного Лессера, сосредоточенно курил и делал пометки в потрёпанном блокноте с обугленной обложкой. Времени на размышления хватало с избытком: управляющий имуществом Стального Виктόра задерживался на совещании.
На Агломерацию медленно опускалась ночь. Пепельно-серое небо налилось свинцом и стремительно потемнело, став угольно-чёрным – под стать настроению...
Зацепки не сходились одна с другой, и Ларго раздражённо перечеркнул свои записи.
Чёртова чертовщина!
Он не собирался сюда приезжать. Вовсе. Ну, или, по крайней мере, уж точно не сегодня. Но плотный график Ами Токадо вывернул планы наизнанку: полдня пришлось убить на одни звонки! Дошло до того, что голос секретаря главы Инкубатора начал казаться смутно знакомым. «Господин Токадо не может встретиться, – ворковал услужливый клерк на другом конце провода. – Он занят. Даёт интервью». Ларго попытался назначить рандеву на поздний вечер, но Отец Человечества выступал на закрытом заседании Общества защитников традиционной морали. «Я приеду утром», – заявил Ким. Он готов был идти ва-банк и пробивать лбом стену: ведь не исключено, что жизнь Токадо находилась под серьёзной угрозой. Однако утром глава Инкубатора отправлялся на конференцию на Острова. Ближайший свободный час маячил в графике только через неделю, и Ларго, скрепя сердце, согласился на этот вариант.
Надо допросить Токадо с пристрастием, – рассуждал он, рисуя в блокноте точёный профиль Отца Человечества. – Инкубатор и Кибериум связаны. И связаны тесно.
Так тесно, что не заметить этого мог только слепец!
А уж теперь, когда выяснилось, что Токадо – ведущий акционер Кибериума...
Что произойдёт, если Инкубатор восстановит двойную икс-хромосому? Кибериум рухнет, словно карточный домик. То же самое случится с научной империей Токадо, когда воссозданные женщины начнут рожать. Самое выгодное для этих воротил: всеми силами поддерживать сложившуюся систему.
"Рука руку моет", – пришла на ум поговорка, и Ким вытащил из пачки очередную сигарету. Похоже, Этингер и Токадо много лет дурачили весь мир. И у них это неплохо получалось. А что же теперь? Кто-то всеми силами старается замазать Кибериум. Заинтересован ли в этом Отец Человечества? Сомнительно. Весьма сомнительно. Только, если…
– Потрясающий вид, не правда ли?
Ларго вздрогнул, повернулся и увидел щёголя в сером костюме с отливом. На то, чтобы узнать красавца, ушла секунда.
– Господин Мирео! – он пожал протянутую руку. – Вот так встреча. Не ожидал.
– Я, признаться, тоже. – Сосед покойного Альбера Нея улыбнулся. Широко и искренне. В роговых очках и при галстуке он казался воплощением деловой элегантности. От бесшабашного гуляки не осталось и следа. – Присаживайтесь, детектив. Хотите выпить?
