– Я… м-м… по-моему, знаю, что случилось с твоими сестрой и братьями.
– Что ты знаешь? – спросила Мия.
Сёстры однажды рассказывали Юли про жёлтое зловоние. Они хотели его убедить, что оно есть у мамы и что она собирается слопать его на ужин.
– В общем, если жёлтое забирается к тебе внутрь, – объяснял Юли, – оно… м-м… начинает душить твою личность, и она пропадает навсегда. У тебя пересыхает язык, и эту жажду можно утолить только, ну… кровью. У тебя начинаются шёпоты в голове, они велят тебе убивать, и глаза становятся липкие и смотрят на всё, как на еду. Даже на других лис. А когда ты кого-то укусишь, тогда жёлтое перейдёт к ним, а ты высохнешь и умрёшь.
Мия остановилась. Повернулась и посмотрела на него в упор.
От неловкости у Юли забегали глаза.
– В общем, да… м-м… вот что это такое.
Она долго смотрела на него и молчала.
– Врёшь ты всё, – проговорила она наконец. – И сестра, и братья в Венцовом Лесу. Всё у них хорошо. Они ходят на уроки к мисс Лисс.
– Ой, – поперхнулся Юли и прижал уши. – Да. Наверно. Прости.
Не проронив больше ни слова, они продолжили путь.
– А-а… м-м… хочешь, я ещё раз вылижу тебе уши? – спросил он вдруг.
Она ответила:
– Нет.
2
Дыхание деревьев сделалось влажным, а земля под лапами сделалась топкой. Мия с Юли шагали вперёд по мокрой и серой шири болота.
– Это что за место? – прошептал он.
– Откуда я знаю? – буркнула она в ответ.
С тех пор как он рассказал ей про жёлтое, она с ним почти не говорила. И в наступившей тишине он понял, как сильно скрашивал путешествие её голос. Из болотного брюха разлетались эхом странные звуки – что-то всё чавкало, всё стучало, всё хлюпало и всё квакало…
Юли видел во тьме зловещие тени – растения с длинными тонкими усиками, сплетёнными, как паутина; зелёные, будто покрытые коркой, грибы; и мох, росший книзу лисьим хвостом, длинным и серым. Он видел, как цветочные лепестки проглотили с хрустом какое- то насекомое; и как лягушка выуживала из-под камня извивающегося червя, а камень вдруг взял и сомкнул наглухо челюсти, разрезав лягушку надвое.
Юли прижал уши.
– А ты… м-м… знаешь, куда мы идём?
– На север, – сказала Мия.
Она остановилась у кромки чего-то мутного и бескрайнего – наполовину лужа, наполовину трава. Она принюхалась к ряду сухих кочек и двинулась дальше, перескакивая с одной на другую.
– А зачем на север? – спросил Юли, изо всех сил стараясь не отставать, отчего передняя лапа сотрясалась на каждой кочке.
– Мама сказала идти на другой край леса, – сказала Мия. – Когда мы добрались до опушки, солнце клонилось влево, значит там должен быть запад. Значит, пока я вижу перед глазами багровый цвет, мы движемся из леса на север, и там я её найду.
– А, ну да, – сказал Юли, как будто понял хотя бы слово из того, что она сказала.
Вскоре кочки закончились, а земля стала совсем мокрая. На каждом шагу Юли приходилось дрыгать передней лапой, вытаскивая себя из топи, но, скакнув вперёд, он опять плюхался в сырость, увязая глубже.
Дрыг. Скок. Плюх.
Дрыг. Скок. Плюх.
Вдруг, перед следующим прыжком грязь накрепко вцепилась ему в переднюю лапу, и он шлёпнулся мордой в воду. Юли заскулил, пуская пузыри.
Мия, ничего не заметив, продвигалась вперёд без него.
– Стой! – закричал Юли.
Она оглянулась и вздохнула от досады.
Нет, нельзя ему потеряться. Только благодаря ей он не умер от голода. Он попытался вытащить лапу, но плечо тут же расцвело белой болью.
– Я застрял, – сказал Юли.
– Это у тебя лёгкий случай промокших лап, всего лишь, – крикнула ему Мия. – Пройдёт, когда выберемся на сухую землю.
Она пошла дальше, а Юли обернулся и посмотрел туда, откуда они пришли.
– Может, пойдём назад? Там полегче.
– В той стороне капканы, – сказала Мия. – А ещё там живёт мисс Поттер. И вообще, – она сделала два прыжка по воде, – меня мама ждёт.
Юли ещё раз потянул лапу, но она увязла слишком глубоко.
– И зачем тебе надо, чтобы я шёл с тобой? – спросил он.
– Потому что ты меня спас, балбес! Меня не сварили и не съели, – сказала она. – Ну, давай уже!
Юли не собирался её спасать. Он просто-напросто оказался в нужном месте в нужное время и делал ровно то, что она говорила. Не был он никаким героем. Повезло просто, и всё.
Юли не двинулся с места. Тогда Мия отвернулась в мокрую тьму и потянула глубоко носом воздух.
– М-м! Чувствуешь запах?
Юли принюхался. Пахло утонувшими насекомыми и недоеденной рыбой. И только.
– Запах чего?
– Сороконожек! – сказала она. – И – шмг-шмг – м-м! – персиков! Вон за теми деревьями!
– Знаю я, что ты придумала, – сказал он. – Ничего не выйдет.
Он посмотрел вниз на свою застрявшую лапу. Ему не понравилось, что с ним обращаются как с лисёнышем.
– И вообще, я терпеть не могу персики. От них лапы липкие.
Он не стал упоминать, что сороконожки когда- нибудь устроят себе дом у него вместо глаз, и даже от одной мысли о том, что их надо есть, его бросает в дрожь.
Мия посмотрела сердито:
– Что ты такой упрямый?
Он тоже посмотрел на неё сердито. А то, – хотел он сказать, – что если меня не проглотит цветок или не схрумкает камень, тогда у меня оторвётся передняя лапа. А то, что если я попробую сделать ещё хоть шаг по воде, то вырублюсь и утону. А то, что я не пойму: ты как мама или всё же как мои сёстры…
Юли поднял усы. У него появилась мысль.
– Булькожажд, – прошептал он угрюмо.
– Чё?!
Он посмотрел Мии прямо в глаза:
– Булькожажд.
– Это что ещё за брех? Что за Булко… Блуко… Бюлко…
– Булькожажд.
– Ну, да, этот.
Юли облизал губы. Он хотел отпугнуть Мию от похода на север, отпугнуть её от намерения затащить его поглубже в мокрую пасть болота. И он не знал лучшего способа, чем страшная история, услышанная от сестёр.
– Булькожажд живёт на дне каждого озера, каждой лужи, – начал рассказывать Юли.
В первый раз, когда мама привела их с сёстрами на Дождливое Озеро (и даже перенесла одного за другим через овраг), сёстры повернулись мордами к озеру, где по водной глади скользили, переливаясь, чешуйчатые спины.
