Мия понюхала оставшийся обрубок.
– Откусил начисто! Ни крови, ничего.
– Может, потому она и не работала как надо, – сказал он. – Не хватало крови. – Он вздохнул. – По крайней мере мне больше не придётся таскать её за собой.
– Ха! Первый раз слышу, чтоб ты шутил! – Она покачала головой, не веря своим ушам. – Ты даже не испугался, похоже.
Лапы у Юли покалывало – чувствительность постепенно возвращалась.
– Я… даже не знаю, что со мной.
Он вспомнил, что всё ещё не попросил у Мии прощения. Только у енотовой задницы.
– Мия, прости меня, – сказал он. – Прости, что наговорил тогда про твою сестру и про братьев. Когда мои сёстры рассказывали мне истории – даже правдивые, – им всегда хотелось меня обидеть. А я… я не хочу быть таким, как они. – Он посмотрел ей в глаза. – Я не знаю, что случилось с твоими родными. Правда.
У Мии дрогнули губы.
– Давай об этом поговорим позже, а сначала выберемся отсюда. Как тебе?
Юли улыбнулся ей кривоватой улыбкой.
– Я согласен.
Бок о бок, они шагали дальше на север, прочь от красной звезды.
– А кто это всё-таки был? – спросила она. – Это правда Бульк… Больк… Блёк…
– Ага.
– И все эти лапы у одного…
– Угу.
– И у него тысяча…
– Может, даже больше.
– Ого! – воскликнула Мия.
Он решил не рассказывать ей о том, что увидел на дне болота: что Булькожажд – это всего-навсего куча больших ящериц и что для своего спасения он всего-навсего расцарапал одной из них глаз. В пересказе это звучало бы не так страшно.
Он перепрыгнул камень и вспомнил кое-что важное.
– Ой, м-м… не прыгай через овраги, ладно?
– А? – не поняла она.
– Ну, когда увидишь овраг, дай мне перепрыгнуть первым. А я скажу, опасно там или нет.
– Договорились, – хихикнула Мия. – Вот псих!
Они миновали болото и снова шагали по лесу, обходя стороной даже самые маленькие лужи.
* * *
Дикий крик пронзил Лес Оленьего Рога.
У самой младшей чуть сердце не выскочило из груди, а лапы уже были готовы броситься наутёк. Но крик неожиданно превратился в хохот, и самая младшая поняла, что это всего-навсего смеялась её сестра.
– Ящерицы? – не переставая хихикать, воскликнула третья. – Не бывает таких больших ящериц, это всем известно! Что за дурацкая история!
– М-м, – задумчиво протянула бета. – Придётся, Иффи, тебя расстроить.
– Бывают такие большие ящерицы, – сказал альфа. – Называются «аллигаторы».
– Чего? – насмешливо хмыкнула третья и посмотрела на самую младшую. – Да ладно!
– Но… – растерялась третья. – Я же ела ящериц. И если бывают такие огромные, будто брёвна, и с пастью длиной с меня, то…
У неё перехватило дыхание. Уши прижались, усы повисли, и она побрела обратно к норе.
Трое лисят.
Под лунным светом глаза в пещере сверкнули.
– Юли и Мия отыскали выход из болота. Они продолжали идти на север, пока не вышли из леса. Но спокойствия лисёныши не обрели. Даже на время.
Самая младшая завернулась в хвост. Она и не надеялась на спокойствие.
– Сказать по правде, – продолжала рассказчица, – лисёныши бы охотно остались в лесу, если б знали, какие ужасы поджидают их на той стороне…
Лиловое королевство
1
Деревья расступились, и Мия мчалась вперёд по бронзовым холмам, а за нею вслед увивались листья. Земля только мелькала под лапами. Трава, в которой она спотыкалась ещё несколько недель назад, теперь едва доходила до живота. Камни одолевались в один прыжок. Мия видела, как мама летала по Венцовому Лесу – будто на лапах у неё росли перья. Теперь такая же свобода принадлежала Мии.
Она взбежала на вершину травянистого холма, подняла лапу и принюхалась. Потом рванула на вершину другого и принюхалась снова. Её нос разыскивал в траве яблочный запах маминой шубки. Но до неё долетал лишь терпкий запах вспыхнувших листьев. Зябкий ветерок обрывал их с веток, вертел и кружил, сметая с шорохом в огромные жёлто-оранжевые кучи.
Осень оказалась даже красивей, чем думала Мия. Осень наполняла её всевозможными цветами и запахами – Мия даже не представляла, что их может быть столько. Но сердце почти ничего не чувствовало. Воздух обжигал холодом. Солнце больше не согревало ей шубку. До Дня Золотистых Глаз оставались считаные недели – того самого дня, когда ей предстояло уйти из Венцового Леса и начать жить своей жизнью.
Мия была неготова.
Она глянула на опушку леса, куда только-только выскочил Юли. Он уже сбросил вторую шубку, и теперь его мех становился ярко-рыжим. Мия повернула нос к северу и принюхалась напоследок. Воздух зудел от листвяной пыли. Лисами и не пахло.
Мия вернулась на опушку.
– Как пахнет твоя мама? – спросил Юли, выгрызая заусенец на задней лапе.
– Как я, наверное, – сказала Мия.
Юли принюхался к ветру, а Мия едва сдержалась, чтобы не расскулиться.
Мама сказала идти на дальний край леса. Но мамы здесь не было. Может, она опять попала в капкан? У Мии перехватило горло. Может, она пошла к детскому кусту за новыми лисёнышами? Мия прогнала эту мысль. Какой ещё детский куст? Всё это выдумки.
Она внимательно вглядывалась в холмы, простиравшиеся до горизонта, и думала, где продолжать поиски.
– Где твой дом? – спросила она Юли.
– Ой, м-м… а-а-пчхи!
Он так и не ответил. В который уж раз Мия подозревала, что он не рассказывал ей всего. Вот как случилось, что он потерялся в лесу? А с другой стороны, она тоже не рассказывала ему, что мама считала её мёртвой. Она просто не могла заставить себя произнести такие слова.
Мия снова обратила своё внимание на горизонт. Мама говорила, надо отыскать нору – такую же, как была у них в Венцовом Лесу. С песчаным суглинком, ручьём с чистой водой и скрытым от чужих глаз входом. Если Мия отыщет такое место, она наверняка отыщет и маму.
Она принюхивалась, пока нос не поймал запах пересыхающего протока, зажатого между холмами.
– Идём-ка через него. Он будет укрывать нас от хищников по дороге на север.
Юли тоже принюхался.
– А, да-да! Мне и самому надо в ту сторону.
