Эхо не принесло со дна ни единого звука икоты. Вообще никакого звука не принесло.
Одетта выпустила её горло из пасти.
– Вот и всё, дитя, – сказала Одетта. – Ничего страшного.
Войн с рычанием бросился к Мёрси:
– Ты зачем это сделала?
Мёрси с вызовом зарычала в ответ:
– Чтобы ты не сожрал его! – Она сверкнула взглядом на Мию. – Беги, девочка! Беги же!
Мия, не раздумывая, вскочила. Одетта бросилась к ней, но Мия увернулась от её ощеренной пасти и припустила прочь, подальше от скал.
Мия спасалась бегством из Лилового Королевства – вниз по холму, на восток, вдоль утёсов. Вскоре она почувствовала позади себя тяжёлое пепельное дыхание Война.
Его зубы норовили цапнуть её за хвост. Надо от него оторваться. Тогда она сможет отыскать маму. Теперь, когда Мия увидела, как бездыханное тело Юли упало в расщелину, только с мамой она могла почувствовать себя лучше.
Войн щёлкнул зубами, чуть не схватив Мию за хвост. Он бегает гораздо быстрее её. Ей не победить его в схватке. Как ей от него оторваться, когда вокруг ни одного местечка, где можно спрятаться?
Мия кое-что вспомнила. Трюк, которому их не учила мисс Лисс.
Она бежала на восток – мимо утёсов, туда, где громоздились камни, и по камням вверх, и дальше, к холмам, где обитали люди. Войн гнался за ней по пятам, и она держала уши востро, а нос по ветру. Она прислушивалась к влажному скрежету его зубов, принюхивалась к серому дыханию и отвратительному чёрному запаху. Если она приведёт Война к барсуку, они схлестнутся, и Войну станет не до неё.
Мия бежала, принюхиваясь, у подножия холма. Она не чувствовала никакого запаха, кроме запаха пепла от людского огня. Она направила лапы по холму вверх. Если только она доберётся до вершины, то сможет… ЩЁЛК!
Бег оборвался резкой внезапной болью. Морда глухо ударилась о траву. Холмы, облака, дождь расплылись в глазах. Уши едва не оглохли от крика. Мия вдруг поняла, что кричала она сама. Что-то вцепилось в её заднюю лапу.
Она сосредоточила взгляд и увидела серебряный корень. Его челюсти перемололи ей пальцы на задней лапе, передавили с хрустом нервные волокна. Она попыталась стряхнуть корень с лапы, но сухожилия так выворачивало и натирало, что она чуть не потеряла сознание.
На вершину холма ступила какая-то тень.
– Ты, похоже, оказалась в весьма затруднительном положении, – с улыбкой произнёс Войн. – Печально, что ты не пожелала остаться в моём королевстве, где тебе не угрожала никакая опасность.
Мия бросилась на него, но её зубы всего лишь на волосок не дотянулись до его носа. Ногу пронзила белая боль. Мия, задыхаясь, упала на землю.
Войн щёлкнул языком:
– Что ж, мне пора возвращаться.
Он повернулся, но прежде чем отправиться в своё королевство, бросил на Мию жалостливый взгляд.
– Я, однако, надеюсь, что охотники придут за тобой очень скоро. Я однажды видел, как солнце высушило лисицу до шкуры и костей, видел, как ей, ещё живой, муравьи выедали глаза.
Он отправился восвояси, и его хвост стелился под дождём, будто дым.
Мия могла бы высушить сама себя, проливая слёзы. Она трясла лапой, пытаясь освободиться, но капкан не желал её отпускать. Она рухнула на бок, и слёзы смешались с дождём на её усах.
Юли погиб. Скоро придёт человек и заберёт её шкуру. И всё будет кончено.
– Мама! – сказала она куда-то в дождь. – Если ты вернёшься ко мне, сейчас самое время.
* * *
Тучи над лесом Оленьего Рога ворчали и насмехались.
Сердечко у самой младшей билось неровно, будто угодило в капкан. Неужели Юли погиб? Неужели Мию съедят муравьи? Неужели мистер Шорк победил?
– Эй, – воскликнула бета, – а когда ушёл Мэл?
Самая младшая посмотрела туда, где сидел их брат-альфа. Там никого не было. Только лужица мочи.
Двое лисят.
– Давайте дальше, – сказала в пещеру бета. – Юли ведь не погиб. Нет ведь?
Рассказчица вздохнула.
– Сколько опасностей поджидает лисёнышей в жизни! Даже самых хороших. Даже самых храбрых.
Самая маленькая навострила уши. Ей показалось, будто голос в пещере стал чуть-чуть сиплым. Как будто от этой истории дрогнуло сердце даже у рассказчицы.
– У всякого, кто приносит в этот мир ужас, имеется собственная история. А вот испытывают ли они раскаяние за свои поступки? Что ж…
Лапа
1
Мистер Шорк был доволен.
Его королевству ничего больше не угрожало – ни Мия, ни Мёрси, ни калека-недоросток. И теперь можно гордо разгуливать по камням.
Он полюбовался на холм, на болота, на кривые чахлые ветки и на богатую жизнь, которую создал своим собственным запахом.
Дойдя до расщелины, он увидел, что за краешек уступа зацепился клок меха. Пепельного цвета, но слишком уж мягкий – значит, не его. Оторвался, наверное, когда Мёрси схватила сынка за горло и начала трясти.
Глаз у мистера Шорка задёргался – ему вспомнились слова Мии: Лучше уж с кем угодно, чем с вами.
Он сдунул мех в расщелину и продолжил путь.
Когда солнце село, он взобрался на свой насест между скалистых стен на самой вершине королевства. Там он свернулся в клубок, удовлетворённый сознанием, что лисёныши, которые вздумали в нём сомневаться, валяются мёртвыми в глубине расщелины… или вот-вот подохнут у человека в капкане.
Под волчий вой мистер Шорк заснул.
В ту ночь и началось это шорканье.
Шрк-шрк-шр-р-р-рк.
Мистер Шорк подскочил и одуревшими спросонья глазами уставился в ночь.
– Одетта?
Шорканье прекратилось, словно угодило в капкан.
Он принюхался, но не почувствовал ничего, кроме прохладного запаха прелой листвы у подножия скал. Он раздражённо выдохнул и опустил голову.
Не успел он скользнуть обратно в сон, как снова раздался звук.
Шрк-шрк-шр-р-р-рк.
Сердито ворча, мистер Шорк сел.
– Одетта!
Шрк-шрк.
Звук доносился откуда-то из-за скалистых стен, окружающих насест.
– Если не прекратишь это шорканье, я сейчас выйду, и ты пожалеешь!
Шрк-шрк-шрк.
Вскочив на все четыре лапы, он подбежал к выходу, зажатому между скал.
