Мистер Шорк запыхтел.
– Я, вероятно, недооценивал ни тебя, ни твою переднюю лапу.
Он прыгнул снова, и Юли оттащил Марли назад, так что отцовские клыки схватили лишь мех на самом кончике хвоста лисёныша. Мистер Шорк потянул хвост на себя, и бедный лисёныш захныкал, растянутый между мордами двух лисов.
Юли увидел отцовские глаза цвета заката. В испуге глянул на заразные отцовские клыки.
– Хорошо, отец, – сказал Юли сквозь зубы и выпустил лисёныша из пасти. – Твоя взяла.
Мистер Шорк улыбнулся, не разжимая зубов, в которых по-прежнему болтался лисёныш.
– Учишься смотреть на вещи моими глазами.
– Не совсем, – сказал Юли.
Он подпрыгнул, и все три лапы оторвались от льдины. Под весом мистера Шорка льдина накренилась, и тот заскользил назад. Не успел Юли снова коснуться льдины, как лапы мистера Шорка плюхнулись в холодную воду. Мистер Шорк судорожно открыл рот, и Юли, поймав лисёныша за крошечную голову, оттащил его подальше.
Вытаращив глаза и цепляясь когтями, отец пытался вскарабкаться обратно на льдину.
– Сынок, – говорил он, – прошу тебя!
Юли нахмурился.
– Ты же никогда не хотел быть мне отцом.
Он подпрыгнул снова. Льдина накренилась, и мистер Шорк соскользнул в бурляющую реку. И уже не выплыл.
Юли скользнул на живот и обнюхал малыша.
– Как дела, кроха?
Лисёныш вцепился Юли в переднюю лапу и не отпускал.
– Да, – сказал Юли. – Я тебя понимаю.
– Ю-ю-ю-у-у-у-у-у-у-ули-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!
Зимний воздух пронзил далёкий вой. Он прилетел из соснового бора, много-много хвостов выше по течению.
– Ми-и-и-и-и-я-я-я-я-а-а-а-а-а! – завыл в ответ Юли.
Он не знал, как остановить вертлявую льдину. Он лишь мог отыскать вдали смутные рыжие очертания и смотреть, как они исчезают из виду. Вой Мии становился всё слабее и слабее и скоро утих совсем.
15
Мия смотрела на реку, пока Юли и Марли не превратились вдалеке в точки.
Тогда она скользнула под сосновый мост и свернулась клубком рядом с Бизи – накрыла своим хвостом хвост малышки, а мордой – её морду. Мия успокаивала её дрожь и вылизывала в боку рану. А потом грудь малышки опала и замерла. Крошечные голубые глазки, затрепетав, закрылись. Мия затаила дыхание, надеясь, что Бизи начнёт дышать снова. Но она умерла.
Мия похоронила её на берегу.
– Иногда, – заговорила она, – в полях бывает пожар. Многим лисам приходится дышать дымом. И некоторые из них уми… – Голос дрогнул, и пришлось немного переждать, чтобы вновь обрести дар речи. – Но из пепла вырастают деревья зеленее прежнего, лучше прежнего. И появляется много вкусного. И даже если пожар – это страшно, и даже если он уносит лисиц… другие лисицы будут помнить. Они будут помнить умерших лисиц. Они будут помнить запах дыма. И будут рассказывать о нём всем своим друзьям, и родным, и детям, чтобы такого никогда больше не повторилось. И все лисы будут жить с тех пор долго и счастливо. – Она принюхалась. – По крайней мере, настолько счастливо, насколько способны.
Мия положила лапу на маленький холмик в грязи.
– Я тебя люблю, Бизи.
Она подняла голову и увидела два липких глаза, которые смотрели на неё с другого берега.
– Прощай, Роа, – сказала Мия.
Взглянув последний раз на реку, она покинула сосновый бор и возвратилась в нору. Там её ждали трое других лисёнышей – Алфи, Юли-младший и Роа- младший. Все трое хныкали и требовали её тепла.
А к завтраку их дожидалась кучка мышей.
16
Мия коротала долгие зимние вечера, рассказывая истории. Она рассказывала лисёнышам про жёлтое зловоние и про шесть жестоких сестёр. Она рассказывала им о старой ведьме из леса и о Булькожажде из болота. Она рассказывала им, зачем стоит остерегаться лисиц с яркими, как луна, клыками и приятным запахом. А ещё она рассказывала им, что иные страхи вовсе не так страшны, как кажутся.
Когда лапа её зажила, она снова стала охотиться, но никогда не забредала слишком далеко от норы. А выходя из норы, всегда поглядывала на горизонт, надеясь увидеть трёхлапую фигуру – и с ней рядом другую, поменьше.
Вот, наконец, умерла с воем зима, и солнце возвратилось на своё законное место. Снег растаял, лёд треснул. Побежали ручьи, и зелёные побеги пробивались из-под земли. Деревья по краю долины растеряли свои зимние шубки. Их влажные ветки напоминали оленьи рога…
Когда пришла настоящая весна, Мия в первый раз вывела лисёнышей из норы. Она смотрела, как Алфи, Юли-младший и Роа-младший скачут по полю за кузнечиком. Лисёныши стукались головами, спотыкались и падали, ударяясь мордой, а вместо насекомого, гонялись за собственным хвостом.
Мия тряслась от хохота. Её так и подмывало отточить им нос, сказать, что они делают всё неправильно… но всё это было так мило!
– Мама! Мама! – закричал Роа-младший, виляя хвостом. Он молодцевато подошёл к Мии и торжественно плюхнул перед ней обломок коры. – Смотри, что я тебе поймал!
Она принюхалась.
– М-м! Как пахнет! Слюнки текут!
Он сморщил маленький носик.
– Ты не будешь есть?
– Я… – сказала Мия, – приберегу. Когда вы с братьями не будете видеть. Такой особенной добычей следует наслаждаться.
– Ладно! – сказал Роа-младший и весело помчался обратно к братьям. – Приятного аппетита!
Мия наскоро забросала кору землёй. Потом довольно вздохнула и принюхалась к своему новому дому. Открытое небо. Тёплые травы. От невидимого ручейка веет прохладой.
Конечно, это немного не то, что в Венцовом Лесу. Но ничего, сойдёт.
* * *
Осенняя луна скрылась за лесом Оленьего Рога. От восходящего солнца порозовело небо.
– Это уже… конец? – спросила самая младшая.
– Конец, – ответила рассказчица.
Самая младшая всё ждала, что кто-то появится из-за дерева. Мисс Лисс. Мистер Шорк. Мисс Поттер. Роа… Но теперь, когда рассвет просочился сквозь ветки и запели птицы, лапы больше не холодели при этой мысли.
– А что стало с Юли? – спросила она.
– Спроси у него сама.
Самая младшая обернулась, ожидая, что к ней сейчас подбежит лис на трёх лапах. Но в лесу было пусто.
Она резко повернулась к рассказчице:
– Зачем вы так шутите?
Рассказчица вздохнула.
– Я и не думала. Просто он должен был выпрыгнуть и напугать тебя. А он… опоздал.
Самая младшая сморщила от изумления нос.
