Ширк-ширк
ширк
ширк-ширк-ширк-ширк
Юли так и чесался, пока не проснулся. Твари исчезли, а вот ощущение, что шкуру продолжают жевать, осталось. Зуд переполз в ухо, и Юли, жалобно скуля, сунул в ухо лапу. Потом зазудело на шее – чтобы почесать, Юли плюхнулся на другой бок.
– У Юли клещи! – прошептала Ава.
Шестеро сестёр с выпученными глазами жались у дальней стены норы.
– Его сожрут заживо! – прошептала Али.
Юли хотел возразить, но никак не мог перестать чесаться. Он пытался усидеть прямо, чтобы было проще менять задние лапы, но передняя отказывалась его держать. Он перекатился на спину и, корчась, стал чесать бока обеими задними лапами.
– Вы… ик!.. всё выдумали… ик!.. про клещей! – крикнул Юли.
– Не-а! – ухмыльнулась Анна.
– Это крошечные жуки, – подхватила Ава.
– Они живут у тебя в волосах.
– Их там сотни!
– И они всё время рожают детей.
– А дети высасывают всю кровь.
– И съедают шкуру.
– Скоро у тебя выпадет вся шерсть.
– И ты засохнешь, как гнилой персик.
– И в конце концов расчешешься на клочки и сдохнешь.
– Не сдохну! Ик! – крикнул Юли, продолжая чесаться, икать и пытаться усидеть прямо. – Нет… ик!.. у меня… ик!.. никаких… ик!.. кл… ик!.. клещей!
– Есть! – отрезала Ава. – Это очевидно.
Ширк-ширк-ширк-ширк-ширк.
Теперь Юли пытался вдобавок соскрести ещё и страх. Неужели это мистер Шорк? Всё-таки он пришёл за ним…
– Ма-ик! – а-а-ик! – ма-а-а-а-а-а! – взвыл Юли.
В дальнем углу норы тут же проснулась мама:
– Что случилось? Кто плачет?
– У Юли клещи! – объявила Ава.
– Он так воняет, что они сюда все сбежались! – вставила Ада.
– Все. До. Одного, – отчеканила Али.
– Придётся уходить из норы! – заключила Анна.
– Рты закройте! – сказала мама.
Пока Юли беспрестанно чесался, она обнюхала его шубку. Потом слизнула со лба все его тревоги.
– Тише, тише, малыш. Нет у тебя клещей. Это сёстры не вылизали тебя как следует, когда умывали.
Юли сердито посмотрел на сестёр. Те сдавленно захихикали, а мама принялась тщательно вылизывать ему шубку. Мамин язык пробирался до самой шкуры, заставляя трепетать его веки. Но когда мама закончила, чесаться по-прежнему хотелось. Он стал грызть себе задние лапы, уверенный, что ему станет лучше, если выдрать весь мех до последнего волоска.
Мама вздохнула, вышла из норы и встала у каменного входа. Юли проследил за её взглядом, устремлённым куда-то в ночь, за Большой Валун. У него затряслись губы. Он знал, что мама сейчас скажет, и хотел откусить ей усы, чтобы не дать заговорить.
– Надо отвести тебя на Дождливое Озеро, – сказала мама. – Окунёшься, и всё как лапой снимет.
Юли настолько оцепенел, что почти не чувствовал зуда. Дождливое Озеро было за оврагом.
Ава противно усмехнулась:
– И как он поплывёт, с тремя-то…
– Ава, – рассердилась мама. – Прикуси язык! Сейчас же!
Ава нехотя захлопнула пасть.
– Остальные идут с нами, – сказала мама, – и будут охранять Юли, потому что плохо выполняли обязанности сестёр. Ни одна лиса не может сама вылизаться полностью. Вы очень меня расстроили.
Сёстры опустили головы. Некоторым стало стыдно. Другие прятали улыбку.
Мама принюхалась к воздуху снаружи.
– Хорошая ночь для похода. Ветер скроет наш запах, а ястребов, если вздумают нападать, сметёт в сторону.
Обычно она старалась не выводить их из норы поздно, когда в ярком лунном свете их могут заметить ястребы. Юли хотел было сказать, что ходить никуда не надо, что он привыкнет чесаться и будет жить себе дальше. Но тут вдруг зазудело веко. И он понял, что сойдёт с ума, если прежде не расчешется на клочки.
– Держитесь моего хвоста! – приказала всем мама.
Юли поднялся на ноги. Ава прижала холодный нос к его уху:
– Не упади в овраг, Ску-у-ули!
Он чуть не цапнул её в ответ, но она успела отпрыгнуть. Юли едва удержался на ногах.
– Ты что задумала? – спросил он.
Ава лишь улыбнулась и подошла к сёстрам, собравшимся у выхода из пещеры. А Юли вдруг понял, что хочет вычесать Аву из своей жизни, как зуд.
4
Звёзды в эту ночь светили ярко и остро. Воздух колыхался от ветра.
Мама быстро взбиралась по кривому склону валуна. Шесть сестёр не отставали ни на шаг. Только Юли тянулся позади, останавливаясь через каждые несколько хвостов – почесать раззудевшееся место или убедиться, что в ночном небе не кружит крылатая тень.
Они подошли к оврагу. Поперёк валуна, ослепительно белого, будто кость, пролегала тьма, от которой у Юли зловеще заухало в самом сердце.
Мама подняла переднюю лапу и устроила перекличку.
– Здесь!
– Здесь!
– Здесь!
– Здесь!
– Здесь!
– Здесь!
– Юли?
– Здесь, – прошептал он.
Если мистер Шорк и правда живёт в темноте, Юли не хотел, чтобы он услышал.
Мама перескочила овраг, словно перед ней оказался тоненький ручеёк, не больше.
– Ава! – позвала мама. – Ты альфа. Покажи остальным, как надо.
Ава села.
– Сперва я хочу убедиться, мамочка, что Юли не упадёт.
Юли прижал уши.
– Очень заботливо с твоей стороны, – ответила мама. – Али!
Али немного попятилась назад и прыгнула, с лёгкостью преодолевая овраг.
Юли взглянул на Аву. Та улыбнулась.
– Анна! – сказала мама.
Анна грациозно прогнулась и мощным прыжком благополучно перелетела на другую сторону.
Юли боялся Авы даже больше, чем ястребов. Ястребы никогда не являлись в нору и не дразнили его из-за сухой лапы. И никогда не отнимали у него еду прямо из пасти.
– Айя!
Айя задержала дыхание, разбежалась и прыгнула. Цела.
Что Ава задумала? Дождаться, когда Юли попытается прыгнуть и ухватить его за хвост, чтобы кувыркнулся в овраг? И тогда ей больше не придётся его умывать.
