В ответ молчание. Что тут скажешь?
— Я виноват! — Вскидывает голову Шнырь. — Она позже пришла. Вот и затащил Зак в игру. Я отговаривал, но девка же. Откуда мозги?
— Глядите, какой защитник, выискался!!! — Учитель зло кривится.
— Да что ты говоришь? — Это уже я встряла.
Дурня ж спасать надо. Мне то что, грохнут и поделом. Жить с такой харей, давно невмоготу.
— Проигрался в ноль. — Кричу. — Кто б тебя тронул? Это из-за моего выигрыша, Зак окрысился. По моей вине напал. Только я драться не умею…
К концу моего спича, учитель уже смеялся скрипучим смехом не переставая, а двое у дверей, утробно икали, еле сдерживаясь.
— А ты значит, — отсмеявшись спросили меня, — хотела бы научиться драться?
— Да. — Мой ответ однозначен. — Не хочу клянчей…
— Вот как?
— Да.
Я давно всё для себя решила. Только пока не знала, как буду действовать. Но время ещё было. Не захотят эти связываться с уродливой девчонкой, найду другие способы. Никто не удержит. Во всяком случае, так я думала.
— Шеф! — Заговорил вдруг боец у двери. — Можно слово?
— Что-то ты…, сегодня…, сильно разговорчив, Ден.
Голос Грола, не предвещал ничего хорошего. Видимо не любит он, когда подчинённые, говорят если не спрашивают. А этот и правда, сказал уже слишком много, хотя должен был у двери болванчиком притворяться.
— Говори. — Тем не менее, дал своё разрешение главный.
— Спасибо шеф. Малявка боец. Сразу же заметно. Тем более такой талант имеет. Грех в клянчах держать. Эти двое, — говоривший, указал подбородком на нас, — друг за дружку готовы пострадать. Сложившаяся, боевая двойка. Поднатаскать маленько и смогут работать по мелочи. А подрастут, когда, так уже видно будет, стоят чего-то большего или нет.
— А с наказанием, что делать по-твоему? Понять и простить?
— Зачем же? Сами ж учите, что наказание должно быть неотвратимым.
— Ты по делу давай. Я и сам знаю, что говорю. Напоминать не надо.
— Предлагаю, отложить наказание. Не снять, а всего лишь отсрочить. Позже отработают, если справятся. А не оправдают надежд…, так таких и не жалко. Примерно закопаем.
— Хммм. Отсрочить…, - учитель задумался на секунду, — ладно. Так и поступим. Но, ты тоже сегодня накосячил изрядно, Ден. А значит и для тебя наказание будет. Берёшь на личный пригляд этих гавриков. И закапывать, тоже самому придётся, в случае неудачи. Такое твоё наказание будет. Личное. Усёк?
— Так точно!
— Вот и ладушки. Теперь вы, двое. Я вас запомнил. И наказание ваше, никуда не денется. Так что, если жить хотите, придётся оправдать надежды. Если нет…, понятно, чем кончится?
— Закопают. — Это мы со Шнырём, хором выдали.
— Именно. И поручился за вас, вот он. Так что за ваши косяки, прилетит и ему. Это тоже понятно?
— Да!
— Не да, а так точно.
— Так точно! — Снова хором и в унисон.
— Хорошо, что понятливые. Ты Шнырь, сегодня, переселяешь её к себе. Тренироваться до отсева, она будет вместе с вами и жить тоже. На усиленное довольствие поставят. Я распоряжусь. В твоих интересах, чтобы она быстро догнала группу, значит будешь помогать в меру сил подружке.
— Так точно, учитель. — Шнырь, подражая бойцам у дверей, вытянулся.
— А ты, — теперь он уставился своим визором на меня. Будто насквозь, просветил. — Ты, освобождаешься пока от основной работы. Посмотрим, что из тебя получится. Но долг твой, снова увеличился.
— Так точно! — Я не могла скрыть радость. Наконец-то, больше не будет опостылевшей работы попрошайкой.
— С сегодняшнего дня, ты «Цыпа».
— Почему Цыпа? — Сам собой, вырвался вопрос. С чего вдруг, мне погоняло сменили? Интересно же.
— Считай повышение. А почему…, есть такое древнее блюдо. Называется «Цыплёнок Табака». По сути, жаренная курица, по специальному рецепту. А поскольку, до курицы пока не дотягиваешь, будешь Цыпой.
Вот такое объяснение. И ржёт гад. И что это было? Говорит повышение, но больше похоже, что снова смеётся надо мной. Вот поэтому и хочу уметь драться, чтобы такие юмористы, давились собственным смехом. Я потерплю пока. Мне не привыкать. Но когда ни будь, вобью этот смех ему в глотку. Смейся Грол, смейся. Пока есть время, смейся. Но таймер уже начал обратный отсчёт.
— Но прежде чем уйдёте, — «учитель» ещё не давал «звонка» к окончанию «урока», — Цыпа, лоб Дена!!!
Один из кругляшей, которые всё ещё лежат стопкой в левой ладони, врезается куда сказано.
— Ай. — Ден с круглыми от удивления глазами, трёт свой лоб, на котором наливается краснотой синяк. Кругляши-то тяжёленькие.
Его напарник, не проронивший пока ни слова, довольно лыбится.
— И второму!!
— Ой…, кхе-кхе-кхе…
Первый кругляк, заставил ойкнуть, второй же, залетел прямо в рот, едва тот приоткрылся. Это я так не из рвения угодить Гролу поступила. Своего рода наказание от меня лично. Это ведь он тащил, ухватив за воротник, так бесцеремонно и ещё месть за Дена. Маленькая такая месть. Ден, замолвил за нас слово. А в моём понимании, такой поступок достоин уважения. Во всяком случае, в моих глазах достоин. Чужое мнение, меня мало интересует. Как, впрочем, и мнение обгорелой малявки, мало заботит окружающих. Но это только пока. Моё время ещё придёт.
— Собери битки и сюда на стол, все.
Выполняю приказ и складываю злополучные кругляши на стол перед Гролом.
— Ха. Очень хорошо Цыпа. — Оценил мои усилия учитель. — Отлично даже. Узнаю, что снова играть ходили — не прощу. А теперь, марш отсюда с глаз и помните, о чём сегодня тут говорилось.
Я не очень поняла последнюю похвалу. Что конкретно он оценил? Мои броски или усилия по их сбору с пола? Тем не менее, выяснять это и тем испытывать терпение начальства, мы не стали. Мигом вывалились за дверь и помчались. Вернее, мчался Шнырь. Я просто за ним поспешала. Аж запыхалась. Видимо друг считал, что чем дальше от Грола, тем лучше. В чём-то он, наверное, был прав.
— Хууух! — Тяжело вздыхает, опираясь руками о колени напарник, отбежав на достаточно безопасное расстояние по его мнению. — Думал всё. Хана нам. Зачем ты в разговор лезла? Жить надоело?
— Жить с такой рожей? — Отвечаю, вопросом на вопрос.
— Дура. Вырастешь, заработаешь на медкапсулу. Всё исправишь. — Возражает он мне.
Ну что же, в логике ему не откажешь. Доктора что-то подобное в клинике говорили. Вот только…:
— Считаешь, что сидя клянчей, смогу заработать на такое лечение?
Даже, не имея ещё толком мозгов тогда, я уже поняла своим скудным умишкой, что, если ничего не изменить в своей жизни, уродиной жить до конца придётся. А в таком разе, в существовании даже смысла нет. До самой смерти прозябать копчёной клянчей? Терпеть ухмылки и издёвки? Нет уж! Не надо мне такого «счастья». Лучше сдохнуть тогда.
