— Почему он просто ей не позвонит? В тюрьме у него наверняка есть доступ к телефону.
— Он верит в успех личной встречи, если ты понимаешь, о чем я.
Больше Симон и слышать ничего не желал. Ни единого слова. Более всего на свете ему хотелось вскочить и треснуть как следует этого вонючего типа, рассевшегося в его любимом кресле. Однако он сдержался. Поднялся так быстро, что Бенни автоматически тоже вскочил.
— Я должен подумать. У тебя есть номер, куда я могу позвонить?
Его ответ обнадежил Бенни, тот улыбнулся кривоватой улыбкой.
— Да, черт подери. У тебя есть бумага и ручка?
Симон протянул ему блокнот и ручку, и Бенни записал ему номер.
— И этот разговор останется между нами, правда?
— А с кем бы я стал это обсуждать?
— Да, хороший вопрос…
* * *
Услышав, как снаружи стартовал мотоцикл, Симон подошел к окну и убедился, что Бенни действительно уехал. После этого сел в кресло и перевел дух. Поймал себя на том, что щеки у него горят. «Они совсем с ума сошли! Просто спятили!» Немного отдышавшись, он позвонил Софии.
Она разрыдалась, едва услышав его голос.
— Что такое, София? Что-то случилось?
— Эти сволочи подкинули мне в квартиру дымовую шашку.
Она рассказала все одним длиннющим предложением, набрала воздуху — и снова разрыдалась.
— Может быть, тебе сейчас не хочется разговаривать, — начал Симон. — В смысле…
— Нет на свете человека, с которым я хотела бы поговорить больше, чем с тобой! Я сейчас у родителей. Даже не могу собраться с силами и вернуться в свою квартиру… Уже два дня не была на работе.
— Проклятие! А что делает полиция?
— Они заставили хозяина дома поставить камеры наблюдения, но тот, кто подбросил дымовуху, повесил что-то на камеру, подкравшись сбоку. Так что даже не удалось увидеть, кто это был.
— Полный бред!
— Да уж… Но это еще не самое ужасное. Они сфотографировали моих родителей и послали мне снимок. Что это значит? Какая-то мерзкая угроза — как ты думаешь?
— Не знаю. Но мне кажется, тебе пора закончить с этим блогом. Тебе плохо от всего этого, так не может продолжаться.
— Даже не собираюсь! — София сразу же взбодрилась, ее голос зазвучал тверже. — Но чего они от меня хотят, как тебе кажется?
— Мне кажется, просто подгадить — всеми мыслимыми способами.
— Да, но дымовая шашка!.. Таким занимаются только хулиганы.
— Вот именно… Кстати, о неприятном: ты готова услышать новость?
Симон рассказал о визите Бенни. Непонятно почему, но София расхохоталась. С ней всегда так — невозможно предугадать, как она отреагирует. Ее настроение меняется, словно внутри ее раскачивается метроном. Одна из тех вещей, которые Симон считал совершенно неотразимыми в Софии, — это резкая смена эмоций. Но сейчас ее смех звучал почти зловеще.
— Вот же черт!.. Впрочем, это мы можем обратить себе на пользу.
— Но каким образом?
— Ты можешь сбить их с толку, притвориться, что шпионишь за мной, и снабжать их дезинформацией.
Симон задумался, пытаясь понять, нравится ли ему эта новая роль, которую София хочет навязать ему. Сейчас он так занят… Его планы ограничиваются тем, чтобы выиграть конкурс. Однако в ее словах есть доля истины. Ему не придется сильно напрягаться. Просто изображать дурачка, который все понял неправильно.
— Симон, алло!
— Я здесь. Просто задумался.
— Знаешь, такое ощущение, что Освальд планирует меня похитить.
— Разве такое сейчас делают? В смысле — в Швеции?
— Один раз он уже пробовал, разве ты не помнишь? Послал Бенни и Стена, чтобы забрать меня, когда я пряталась на даче в Норрланде.
— Да, но не думаю, что он попробует снова. Не станет рисковать после того, как отсидел в тюрьме.
— Освальд может пойти на все, что угодно. Он убежден в своем всемогуществе.
— Но почему ты говоришь это таким веселым тоном? Только что была такая расстроенная…
— Я впадаю в отчаяние, только когда не понимаю, что будет происходить дальше… Знаешь, мы просто обязаны обратить это в свою пользу!
Несколько минут назад София казалась совершенно раздавленной. Сейчас она загорелась. Для Симона это было все равно что за долю секунды воскреснуть из мертвых. У него возникло неприятное чувство, что он втягивается в какую-то переделку — словно соломинка, увлекаемая течением.
— Послушай, я могу подумать и перезвонить тебе?
— Само собой.
Усевшись в кресло, Симон глубоко задумался. За окнами из-за деревьев выглянул серпик луны. Стояла тишина, воздух больше не вибрировал так, как в присутствии Бенни. Симон закрыл глаза. Дал волю мыслям. Несколько раз проиграл в мозгу разговор с Бенни. Отметил, что его все это разозлило. То, как Бенни обращался с ним как с деревенским дурачком, которого можно обмануть и заставить делать все, что угодно…
В сознании всплыл тот случай, когда Освальд ударил Симона на глазах у всего персонала. Теперь он пожалел, что не дал тогда сдачи. Не стер Освальда в порошок. Не прибил это сатанинское отродье еще тогда. Все происходившее в последнее время, казалось, было лишено единого плана. Взлом почтового ящика, угрожающие надписи на дверях, дымовые шашки… Освальд обычно действует более методично. Наверняка за всем этим стоит он, но, похоже, все это — часть некоего большого замысла. Симон ломал голову, что именно Освальду нужно от Софии. Почему она так для него важна. Он чувствовал, что есть какая-то причина, которой он не понимает.
Мысль об этом заставила его вздрогнуть.
25
Июнь начался с жары. Температура поднялась до тридцати градусов. Стояло полное безветрие, и зной повис над улицами и парками, как трепещущее покрывало. Весенние запахи смешивались с выхлопами машин. Даже в тени было жарко и душно. У пожилых людей случались тепловые удары. Только что выросшая сочная трава стала сухой и желтой, так что город приобрел странный блеклый налет. Доведенные почти до отчаяния люди искали прохлады — купались в фонтанах, ходили с зонтиками и скупили все мороженое, так что оно закончилось даже у поставщиков на складах, и СМИ пустили в оборот понятие «кризис мороженого». На пляжах люди лежали плотными рядами и жарились на солнце, как сардины. Те, у кого не хватало сил тащиться на пляж, искали прохлады в помещениях. Количество посетителей в библиотеке удвоилось, поскольку за толстыми каменными стенами старого здания библиотеки таилась прохлада.
У Софии стало так много дел, что она не успевала предаваться своим тревогам. Похоже, даже Валин не выдержал жары — черная машина исчезла. Домой София приходила настолько усталая, что у нее оставались силы лишь на то, чтобы пить чай со льдом и писать свой блог.
