В тот момент, когда она снова вернулась к реальности и ощутила контроль над мотоциклом, перед ее глазами возникла стальная проволока. Блестящая, сияющая на солнце. Краткий волшебный миг, когда она парила в голубом небе… Вокруг все было такое голубое-голубое… И прежде чем она успела понять, догадаться, что же произошло, наступила полная тьма.
35
Симон пропустил бы репортаж, если б ему не позвонила Вильма. Телевизор его заставила установить Инга Херманссон, сказав, что так ему будет менее одиноко по вечерам. Впрочем, Симон им не пользовался. Новости он узнавал из газет, смотрел все интересное в интернете или читал книги. Временами его раздражало, что Ингу так заботит отсутствие у него девушки. Она никак не могла понять, что его все устраивает. Даже приносила ему иногда журналы мужской моды и прочую ерунду. Словно ожидала, что он наденет на себя модные шмотки и отправится флиртовать с девушками на острове.
Но теперь его номер раздобыла Вильма, подруга Софии. Симон никогда с ней не встречался, но София иногда о ней упоминала. Вильма кратко представилась. На заднем плане слышались голоса и музыка — девушка явно сидела где-то в баре или ресторане.
— Хотела сказать тебе одну важную вещь. Только что видела новости здесь, в спортивном баре. Ваш с Софией любимец отпущен на свободу — и уже началась чертовщина. Посмотри следующий выпуск, сам увидишь… Слушай, мне надо бежать. Кстати, ты не мог бы послать Софии ссылку с SVT-play
[7]? Решай сам, стоит ли ей смотреть это дерьмо… Хотя, боюсь, это неизбежно.
Симон не успел ответить — Вильма уже дала отбой.
Он даже не знал, работает ли этот огромный неуклюжий ящик, но едва нажал на кнопку, как на экране появилось изображение. Вильма позвонила как раз вовремя — до очередного выпуска новостей оставалось пять минут. Симона стало разбирать любопытство. Что там еще задумал Освальд? Словно мало того, что он вышел на свободу и скоро прибудет на этот прекрасный остров… Симон подумал о Якобе, и его охватила печаль. Возможно, тому поздно пускаться в бега…
Новости начались с репортажа о мотоциклетной аварии в окрестностях Гётеборга. Дорога, окруженная зеленеющими полями и березами, полицейские машины, «Скорая помощь», служба спасения — всё в движении. Поначалу Симон не понял, о чем речь, но потом голос за кадром сообщил, что Анна-Мария Каллини, адвокат защиты духовного лидера Франца Освальда, погибла, когда мотоцикл, на котором она ехала, слетел с дороги. Смерть наступила мгновенно. Словно сквозь туман Симон услышал собственный голос: «Сволочь! Сволочь! Сволочь!» В ярости он стал бить себя ладонями по лбу.
Но тут его внимание снова привлек телеэкран, потому что там появился Освальд, одетый в брюки со складками и спортивную куртку — у него брали интервью, кажется, на бегу, в помещении, смахивавшем на вестибюль отеля. Его окружила толпа репортеров.
— Что вы скажете по поводу того, что Анна-Мария Каллини ехала на вашем мотоцикле, когда разбилась? — спросил один из них, поднося микрофон прямо к лицу Освальда.
— Я попросил ее перегнать его мне. Вот и всё. Услуга, не более.
— Вы могли бы прокомментировать ваши отношения?
— Чисто деловые, — ответил Освальд и наморщил брови в легком раздражении. — Послушайте, ребята, — продолжал он. — Анна-Мария была одним из лучших адвокатов страны, и это ужасная утрата — не только для меня, но и для всей правоохранительной системы. Сейчас я намерен вернуться в «Виа Терра». Мы на неделю прекращаем всю работу. Прошу не беспокоить нас во время траура.
«Черт подери, даже парочку слезинок из себя выдавил, — подумал Симон. — Что-то немыслимое».
Позади Освальда раздался голос другого репортера:
— Какие у вас эмоции в связи с тем, что мотоцикл почти не пострадал, а весь удар пришелся на шею женщины? Насколько я понимаю, «Харли-Дэвидсон» стоит целое состояние…
Лицо Освальда мгновенно изменило цвет — от бледного до красноватого.
— Да как вы можете об этом говорить! — прошипел он. — Ни стыда, ни совести, черт подери!
Да, он выругался, но почему-то это прозвучало хорошо. Внутри у Симона все похолодело, когда он понял, что репортаж еще больше улучшит имидж Освальда, что ему в очередной раз удалось вывернуться из неприятной ситуации. Сердце заколотилось чаще; он почувствовал, как вспотели его ладони. И понял, что должен немедленно позвонить Софии. Плевать, что в Калифорнии четыре часа утра. Но звонки улетали в пустоту, трубку не брали. Симон подумал, что София спит.
Проснувшись на следующее утро, он снова попытался позвонить — и снова безуспешно. Но и на этот раз Симон не начал волноваться — наверняка она куда-то пошла с друзьями. Тут он вспомнил, что Вильма попросила его переслать Софии ссылку на выпуск новостей; сел за компьютер, нашел телепрограмму и отправил ссылку, надеясь в глубине души, что София отзовется.
Когда в тот вечер Симон вернулся домой, ответа от Софии так и не было. Что-то не так. Он не мог точно сказать, в чем дело, но магическая связь, всегда существовавшая между ними, нарушилась.
В тот вечер Симон лег спать с тяжелым сердцем.
36
Дэмиен Дуайт откинулся в шезлонге. Попытался расслабиться, впитать все, что его окружало, — красивый бассейн, пальмы, голубое небо, тишину и покой. Однако по всему телу бегали мурашки. Напиток, ставший теплым, напоминал кошачью мочу.
Его раздражала женщина, лежавшая рядом и загоравшая на солнце, обмазавшись с головы до пят маслом от загара. Возле бассейна расположились только он и она; здесь было не меньше сотни шезлонгов, однако женщина облюбовала тот, что стоял рядом с Дэмиеном. В обычной ситуации он приударил бы за ней, однако все обстояло далеко не так, как обычно. От неопределенности у него развилась паранойя, вернулась экзема на локтевых сгибах и под коленями, которой он страдал в детстве. Мысли так и мелькали в голове, подсовывая ему самые ужасные сценарии.
Несколько раз за ночь Дэмиен просыпался и проверял свой банковский счет, но цифры, смотревшие на него с экрана, оставались неизменными. В Сети кишели кричащие заголовки и фотографии с места происшествия — некоторые из них вызывали у него тошноту. Он и не думал, что ее смерть как-то повлияет на него. Его любимицей она точно не была. Но накрытое простыней тело на носилках, перевернутый мотоцикл — все это вдруг стало таким личным… Он не из тех, кто испытывает к другим теплые чувства, так почему же в уголке глаза то и дело возникает одинокая слеза? Не то чтобы он сожалел о содеянном — скорее ощущал себя обманутым. Та головокружительная цифра, которую нельзя было произнести вслух, только написать на бумажке. Глаза, словно видевшие его насквозь — маленькую рыбку, мечтавшую о большой воде. Он купился на тот вызов, на тот намек, что и он, пожалуй, способен совершить нечто большое и дерзкое. И вдруг обнаружил, что стоит на пустынной дороге с толстым рулоном стальной проволоки… То, что полицейские с уверенностью списали это на несчастный случай, — единственное светлое пятно среди мрака.
