Якоб отвертелся от работ по очистке озера, заявив, что одна из коров вот-вот должна отелиться, хотя и знал, что это произойдет самое раннее через неделю. Само собой, Освальду не хотелось заниматься телящейся коровой, так что Якобу разрешили остаться. Он решил использовать это время, чтобы как-то компенсировать животным свое вынужденное невнимание — положить новую солому в загончики и все такое, — но время от времени выглядывал через открытую дверь хлева во двор.
Именно в такой момент Якоб увидел, как в главные ворота въезжает машина, черная, с тонированными стеклами. Она скользнула по двору, как хищник, подстерегающий добычу, и остановилась перед входом в усадьбу.
Из машины вышли два парня: Бенни и второй, темноволосый, которого Якоб никогда раньше не видел. И тут на лестнице показался Освальд, нервный и раздраженный. Он что-то прошипел Бенни — тот отступил на несколько шагов назад и уставился в землю.
Стоял пасмурный день, беспрерывно моросил мелкий дождик. В последние дни казалось, что весна задержалась где-то в другом месте — остров лежал, укутанный в толстое серое покрывало, которое никто никак не сдернет. Освальд тут же промок. Он раздраженно потряс головой, его голос донесся до Якоба, стоявшего у двери хлева.
— Быстрее, черт вас подери!
Парни открыли заднюю дверь и достали большой предмет, завернутый в простыню. Похоже, он был тяжелый — парням пришлось напрячься, чтобы ухватиться и поднять его. Якоб подумал, что это наверняка какой-нибудь очередной тренажер для спортивного зала Освальда, который тот только что расширил.
Освальд придержал дверь усадьбы, пока парни заносили большой тюк внутрь. Они отсутствовали минут десять. Якоб остался на месте. Затем они вышли. Неизвестный запрыгнул в машину, а Бенни вошел в будку охранника и открыл ворота. Машина растаяла в тумане.
Якоб посмотрел на наручные часы. Четверть второго. Он проголодался, поэтому решил пойти на кухню и поискать что-нибудь пожевать. Он знал, что персонал взял с собой в лес бутерброды, и надеялся найти какие-нибудь остатки. Идя через двор, Якоб размышлял, что же за предмет несли под простыней. Обычно Освальд очень гордился своими новыми приобретениями и не упускал случая объявить персоналу, что только ему можно ими пользоваться. А на этот раз он услал всех, и это пробудило в Якобе любопытство.
В кухне горел свет. Персонал, видимо, уходил в большой спешке, потому что на рабочих столах валялись остатки еды и кухонная утварь. Якоб сделал себе пару бутербродов и засунул их в карман своей рабочей куртки. Уже собираясь погасить свет, он сообразил, что хочет пить, подошел к холодильнику и достал бутылочку с водой, которую положил в другой карман. Он надеялся, что его визит на кухню останется незамеченным.
Дождь на дворе перестал, туман начал рассеиваться и подниматься к небу. Якоб остановился у теплицы, которая оказалась совсем заброшенной с тех пор, как Симон покинул «Виа Терра». Внутри осталось лишь несколько увядших высохших растений. Найти замену Симону не удалось. Когда Освальд понял, что подавать экологические овощи ему больше не смогут, он устроил большой скандал.
В тот момент, когда Якоб стоял у теплицы, раздался крик. Полузадушенный, приглушенный толстыми стенами усадьбы, и все же настолько громкий, что Якоб оцепенел. Долгий крик, потом еще один, а затем наступила жуткая тишина. Стало так тихо, что Якоб услышал щебетание птицы на ветке дерева по другую сторону стены.
42
При виде Освальда у Симона подкосились ноги. Бояться он его не боялся, но тут же вспомнил клаустрофобию, которую испытывал в секте. Кроме того, Освальд смотрелся совершенно неуместно в своей дорогой одежде на фоне полей и теплиц. Как реклама мужской одежды с неправильно подобранным задником. К тому же он был загорелый, и Симон подумал, как это отвратительно, что тот уже воспользовался своим солярием.
— Привет, Симон, давно не виделись.
— Да уж, давненько.
— Послушай, не хочу тебе мешать. Просто хотел спросить, не видел ли ты Буссе. Он как бы в бегах, и мы за него опасаемся.
— Буссе? Нет, его я точно не видел.
Освальд уставился на Симона, а тот в ответ посмотрел ему прямо в глаза. Виноватым Симон себя не чувствовал — ему даже понравилось, что он лжет Освальду.
— Ну хорошо. — Освальд окинул взглядом домик Симона. — Я смотрю, ты тут неплохо устроился. Но все может измениться…
— В смысле?
— Кто знает… Возможно, я куплю пансионат. Как раз подумываю о том, чтобы инвестировать в землю на острове. А вы выиграли всякие премии и все такое… Тогда ты мог бы снова начать работать на меня, как в старые добрые времена.
Так этот негодяй так откровенно угрожает ему?
— Думаю, Инга не заинтересована в продаже.
— А если у нее не останется выбора?.. Да ладно, я шучу, Симон. Не надо смотреть на меня таким букой. Ты ведь понимаешь, как я волнуюсь за Буссе… В последнее время он был немного не в себе. Будешь разговаривать с ним, скажи, чтобы не волновался. Пусть просто позвонит мне, и мы всё решим.
Освальд протянул руку со своей визитной карточкой. Симон автоматически взял ее.
— Еще что-то?
— Нет. Возвращайся к своим делам, чем ты там занимаешься, — произнес тот, повернулся, окинул взглядом поля и теплицы и кивнул какой-то своей мысли.
Тут до Симона дошло, что Освальд пришел к нему не только ради Буссе. У него острейшая потребность в садовнике. Поэтому Симон вновь стал для него интересен. От этой мысли появилась легкая тошнота.
Он смотрел вслед Освальду, когда тот запрыгнул в машину и уехал прочь. Потом осознал, что все еще держит в руках карточку. Подумал: «Теперь у меня есть номер его телефона. Может быть, и пригодится…»
Он окликнул Буссе, который вышел из туалета в состоянии глубокого потрясения. Пара минут — и вот они уже едут на материк, где Буссе сядет на поезд в сторону хутора в Смоланде.
На пароме Буссе сидел в молчании, едва отвечая на прямое обращение, и казался мертвенно-бледным.
— Здесь нет никого из «Виа Терра», — заверил его Симон. — Я прошелся по палубе и посмотрел. Как сойдем с парома, поедем прямиком на вокзал.
— Не в этом дело, — пробормотал Буссе. — Но внезапно услышать его голос… Похоже, он и вправду беспокоится. Я чувствую себя трусом — просто взял и убежал… Как предатель.
— Послушай, он нисколько за тебя не беспокоится. Просто боится, что ты не станешь молчать о том дерьме, которое творится в «Виа Терра». Ты ведь это понимаешь?
— Может быть. Это трудно понять, но он помог мне в тот момент, когда всем остальным было на меня плевать… Все очень сложно.
Симон вздохнул.
— Решать тебе. Что, поедем назад?
— Нет, точно нет. Просто… Я не могу вернуться в «Виа Терра» — и не могу покинуть это место. Выхода вроде как нет. Как бы я ни поступил, все полетит к чертям.
