— Подождите, я должна кое-что сделать, — выдавила София и засунула руку под платье, пытаясь нащупать в лифчике зажигалку.
Но Беньямин, еще крепче прижав ее к себе и держа ее руки, крикнул Симону:
— Зажигай к чертовой бабушке! Охранник идет!
Раздался звук заводимого мотоцикла. Симон вытащил из кармана куртки бутылку. Словно в тумане, София видела, как он поджигает тряпку, торчавшую из горлышка бутылки. Только когда та уже летела в окно, она поняла. И закричала:
— Бегите, бегите! Я разлила там бензин…
Голос звучал странно, словно принадлежал кому-то другому.
Раздался звук разбиваемой бутылки. Они уже повернулись к усадьбе спиной и побежали прочь. И тут раздался взрыв. За ним последовали громкий хруст, треск и шипение, превратившие подвал в огненный ад.
Они бежали, забыв обо всем, пока не достигли стены и лестницы, прислоненной к ней.
Сбоку донесся голос Якоба:
— Я должен открыть загон для животных. Я вас догоню.
За спиной слышались злые окрики, но беглецы не оборачивались.
Они вскарабкались по лестнице. Сперва Беньямин, потом Симон, который протянул руку и втащил ее наверх, на стену. Завывала сирена. София, спрыгнув, больно стукнулась о землю. Беньямин схватил ее за руку и потянул за собой.
Они неслись по тропкам через лес. С серого мрачного неба лился тихий дождь, намочив их лица. За время, проведенное в подвале, тело Софии стало вялым, но она заставляла себя двигаться вперед, напрягая все мышцы. Сердце колотилось, в легких жгло. Снова пробудилась боль в пятке — от каждого шага по телу распространялась острая боль. София споткнулась о корень, но поднялась и побежала дальше. Беньямин схватил ее за руку и снова потянул ее за собой. С другой стороны появился Симон и подхватил ее за другую руку. Они почти несли ее по воздуху. Показалась низина, а потом и море, расстилавшееся как серое, покрытое пеной одеяло. Симон подхватил Софию на руки и снес вниз по склону.
Словно из ниоткуда возникла моторная лодка, причаленная у скал. Симон помог Софии забраться на борт. Когда он отпустил ее, Софию охватило сильное головокружение. Казалось, вся кровь отлила от головы и прилила к ногам.
Она упала на дно лодки. Почувствовала руки Беньямина, обнимающие ее. Он качал ее, как утешают ребенка.
Теперь их догнал и Якоб.
— Все тихо, они нас не преследуют — пытаются погасить пожар.
София еще ни разу не обернулась. Только когда лодка отчалила, увидела столб дыма, поднимавшийся над усадьбой. Языки пламени лизали небо. Ветер нес по серому небу клочки пепла.
58
Со стороны усадьбы донесся еще один взрыв. Они уже пересекали залив. Эдвин Бьёрк вел маленькую моторную лодку быстро; ее нос рассекал воду, которая каскадами обрушивалась на пассажиров. Лодка прыгала на волнах, и они то и дело взлетали в воздух.
— Симон, что было в бутылке? Горит, как черт-те что! — крикнул Беньямин.
Симон растерянно почесал голову.
— Это все я, — сказала София. — Я разлила в подвале бензин. Везде. На пол и на стены.
Она по-прежнему цеплялась за Беньямина, не в силах заставить себя разжать руки.
Симон кинул на Софию странный взгляд; Якоб смотрел на нее, открыв рот. От Эдвина Бьёрка, стоявшего у штурвала, виднелся лишь затылок.
— Что ты такое говоришь? — воскликнул Беньямин. — Ты что, совсем спятила?
— Да, я спятила. — Глаза обжигали злые слезы. — Он бил и насиловал меня. Сегодня он намеревался заниматься со мной сексом с удушением. А ты как думал, что он там со мной в подвале делал — в «Монополию» играл?
Софии казалось, что она не до конца переместилась в лодку, что каким-то загадочным образом все еще висит в воздухе. Словно подвал тянул к ней свои щупальца, пытаясь утянуть ее обратно. Но они одно за другим отпадали по мере того, как расстояние до острова увеличивалось.
Беньямин отодвинул ее от себя и всхлипнул, чуть не плача.
— Проклятие! Проклятие! Я же не знал…
Они снова обнялись — скорее для того, чтобы не видеть слезы друг друга. София прижалась лицом к его рубашке. Вдохнула запах его пота. Почувствовала, как его сердце стучит под ребрами. И только когда небеса разверзлись и целый каскад дождевых струй обрушился на беглецов, смывая их слезы, она решилась разомкнуть объятия и снова взглянуть на Беньямина.
Что-то должно было стоять между ними: ревность, боль или, по крайней мере, некая неловкость после всего того времени, которое они провели врозь. Но перед собой София видела того Беньямина, каким он был всегда: большого, спокойного и надежного. Капли дождя висели на его длинных ресницах, в уголок рта стекала струйка воды.
— Чертову негодяю это с рук не сойдет, — произнес он. — Мы засадим его по полной программе!
— Мне не нужно сочувствие, — пробормотала София. — Пока даже не хочу об этом говорить. Когда вы пришли, он как раз пытался вышибить дверь — просто чтобы ты знал.
— А вдруг мы его убили? — испуганно проговорил Якоб.
— Не убили. Стены там каменные, а пол на первом этаже деревянный. Пожар пойдет вверх, — ответила София.
— То, что она говорит по поводу конструкции усадьбы, — все верно, — крикнул из рубки Эдвин Бьёрк. — Но я все же надеюсь, что он сдохнет.
Симон и Якоб сели. Симон начал посмеиваться.
— Черт возьми, Симон, — пробормотал Беньямин. — Не смейся таким жутким смехом. Это он может нас засадить. Ведь нас видел охранник.
— Не может, — ответил Симон.
— Почему?
— Нас там не было. У Софии стопроцентное алиби, об этом Освальд лично позаботился. Якоб сбежал сегодня утром и прятался у Эдвина; Эльза пробыла с ним весь день. Беньямин не был на пароме, это подтвердит Эдвин. А я — простой крестьянин, который торчал задницей кверху и копался в земле. Это сможет подтвердить Инга Херманссон.
— Есть один человек, который знает, что я была здесь, — сказала София. — Этот негодяй Маттиас, с которым я познакомилась в Сан-Франциско и который взломал мою почту.
— Он может во всем признаться, — проговорил Беньямин.
— Еще чего, — возразил Симон. — Ты ведь не думаешь, что он признается в том, что похитил Софию, взломал ее компьютер и все остальное. Такие, как этот Маттиас, — пешки в чужой игре. И теперь он попал в трудное положение. Он, конечно, идиотский клон Освальда, но не полный дурак. С ним обязательно надо будет связаться, когда мы доберемся до места. Он нам еще пригодится.
Беньямин издал безрадостный смешок.
— Симон, ты гений. Но теперь, София, ты должна подать на Освальда заявление об изнасиловании.
София поморщилась. От одной мысли, что ей придется снова стоять в зале суда, видя наглую ухмылку Освальда, она ощутила глубочайшее отвращение.
