— Buongiorno, господин Горли!
Натан вздрогнул от неожиданности. Надо же, оказывается Галифи умел подкрадываться и совершенно незаметно, а не только громыхая башмаками и ругательствами, как в то памятное плавание.
— Buongiorno, синьор капитано!
— Рад вас видеть. Но мне вечером идти в море, а у меня еще много работы.
— Верно, с паровой машиной?
— А как вы догадались?.. С нею! Поэтому говорите, какое у вас дело. Я ж не настолько хороший собеседник, чтобы приходить ко мне просто так.
Натан с одобрением подумал, что подобное не куртуазное обращение порой бывает уместней, чем долгие церемонии и расшаркивания.
— Вы правы, капитано Галифи. Я ныне занят одним пренеприятным делом со смертельным исходом. К нему имеют касательство предметы, кои я вам сейчас покажу. Это сложные узлы. Можете ли вы что-то сказать о них?
К концу фразы Горлис как раз вытащил из сумки и протянул капитану два узла. Тот внимательно осмотрел их, сначала вместе, потом по очереди.
— Да, узлы совершенно одинаковые. И вправду сложные.
Потом вгляделся еще внимательней, подцепляя да оттягивая отдельные их части, и изрёк:
— Тот, что маленький, был в закрытом помещении, а большой — под открытым небом. Но оба сделаны примерно полгода назад.
Признаться, на такую информацию — утверждение, когда именно был сделан узел, Натан даже не рассчитывал. При этом он всё же делал скидку на моряцкую привычку прихвастнуть, чтобы удивить сухопутного человека всезнанием. Но, кто знает, может, капитано говорит это серьезно.
— Благодарю вас, Галифи. Вы уже очень помогли мне. Но что вы еще можете сказать об этом узле? Его способе вязки, его надежности?
Капитано отдал Натану большой узел, а сам занялся, как следует, маленьким, снятым с крюка. Ослаблял отдельные петельки в нем, потом натягивал их, чтобы понять конструктивные особенности. И наконец сделал свой окончательный вывод.
— Узел надежный. И даже избыточно надежный. Без половины петель, что тут есть, можно было бы обойтись. И канат крепкий — человека, даже большого, выдержит.
— Но зачем же они сделаны такими?
Капитано Галифи пожал плечами:
— Simbolo.
— Символ?
— Да. И может, даже nodo magico.
— Магический?
— Правильно. Магический узел.
— Спасибо, синьоро капитано, вы, правда, очень помогли. Не смею вас больше задерживать.
Они обменялись A presto, после чего капитан отправился заниматься ходовой частью корабля, иногда, правда, крепко прихрамывающей.
* * *
Горлис посмотрел на призывно белеющую колоннаду. Захотелось по-мальчишески взобраться к ней по крутому склону. Просто ужасно заманчиво. Но он отговорил себя от сей затеи, представив, в каком виде может добраться до верха утеса и как на сие посмотрит «милорд Воронцов». Так что пришлось ехать на двуколке.
По дороге думал о сказанном итальянцем (если, конечно воспринимать его слова серьезно, без скидок на возможность морских побасёнок). Узлы надежные и делались для лазанья в окна. А напротив той трубы, где крепилась найденная веревка, есть три окна. На первом этаже — Горлисов кабинет, на втором — одна из комнат де Шардоне, на мансардном этаже — комнатка Скавроне. Для того чтобы забраться в комнату на первом этаже веревка не нужна. Следовательно, целью было либо окно Люсьена, либо Иветы, либо оба.
Далее — черепичная крыша в доме Горлиса сделана весьма надежно. И все же она периодически требует осмотра, ремонта. Да и дымоходы нужно чистить… Так что долго канат, привязанный к трубе, в целом виде оставлять нельзя — возникли бы вопросы, кто сделал и зачем. И он был обрезан. Но почему не полностью, а так, что остались следы? Тут, видимо, прав Галифи, говоря, что узел имел кроме надежности крепления еще и магический смысл. Он был оставлен как символ чего-то. Но чего?
Это зависит от того, кто, куда и зачем лазал. Люк, ведущий на крышу, взят под замок, но не очень сложный. При определенной ловкости можно и гвоздем отпереть. И тот, кто закрепил веревку таким узлом, имел возможность сделать то же самое в комнате Иветы…
И тут вдруг в воображении Горлиса картина вырисовалась — вся разом! Первый раз Люсьен привязал веревку к трубе да по ней ночью забрался к Ивете, и не похоже, что братски, а, скорей, романтично… Хотя нет, нельзя точно говорить, что «ночью», поскольку полгода назад было начало февраля, когда темнеет рано. Правильней сказать — в «тёмное время». Люсьен и Ивета пришли к согласию. После чего Шардоне веревку на крыше обрезал, но не совсем, а оставив узел, «принесший счастье». Потом такую же веревку (а может, и ту же самую — после обрезания) приладил таким же узлом к крюку в мансардной комнате. Теперь по условному знаку девушка могла бросать в окно эту веревку, Люсьен же взбирался к ней. Каков же мог быть условный знак? Да ясно какой — стук в потолок Люсьеном и стук в пол Иветой.
Так вот какова разгадка стуков, на которые жильцы жаловались работникам Дома Горлиса! Дело не в крысиных боях, не в рассохшемся дереве или высохшем ракушечнике. Дело — в тайных знаках двух жильцов. Но если такие предположения верны, то что они могут означать? И как в соответствии с ними можно действовать?
Во-первых, хорошо бы аккуратно поговорить об этом с Люсьеном. Во-вторых, можно ли в связи с этим подозревать студента Ранцова в убийстве Иветы из ревности к тому же де Шардоне? Подозревать-то можно, но выглядят сии подозрения не вполне убедительно. Викентий, с его по-юношески бескомпромиссными понятиями о чести, скорее вызвал бы Люсьена на дуэль или потребовал бы, чтоб тот обвенчался с девушкой, а не позорил ее. Но вместо этого — сразу убивать любимую женщину, пусть и предпочевшую ему другого? Нет, это не похоже на Викочкину натуру. Он ведь и сейчас, который уж день, играет с огнем, отказывается давать показания, оправдывающие его.
Нет-нет, скорее всего, Вики действительно подарил Ивете пистолет «Жевело» для самозащиты, а дальше… Но что случилось дальше — пока во мраке тайны.
* * *
Михаил Семенович почему-то встречал Натана не в кабинете с видом на море, как было в прошлые разы, а у порога. Впрочем, всё быстро прояснилось.
— Натаниэль, вы сегодня сорочку для купания случайно не взяли?
— А-а, э-э, м-м… Нет, — ответил Горлис, не сразу нашедшийся с ответом.
— Жаль. Она бы вам пригодилась… Хотя нет, забудьте. Вряд ли это прилично купаться на одном берегу с августейшей семьей.
— Ваше сиятельство, вы говорите загадками.
— Полноте, какие ж тут загадки. Кажется, всё ясно. Сейчас мы поедем на Малый Фонтан. На дачу Рено, где отдыхает императрица Александра Федоровна с дщерью своей Марией Николаевной.
— А-а-а… Как же работа?
— Я уж отмечал, что вы любите трудиться. Не волнуйтесь. Мы едем туда с работой. Списки, составленные вами в эти без малого четыре месяца, уже собраны и погружены в карету. Там и займемся окончательным утверждением генерального списка для публичной библиотеки.
