— Не всегда получаешь то, что хочешь, — послышался за его спиной ровный голос Ключинского. — Чаще бывает, что получаешь то, что заслуживаешь… И это правильно.
Врублевский догадался, что он настолько увлекся самоубеждением, что несколько последних фраз произнес вслух.
— Извини, что помешал тебе, — сказал старик. — Можно, я войду? Я еще работал, когда ты вернулся, но не хотел мешать, полагая, что ты ляжешь спать. А когда услышал, что ты разговариваешь сам с собой, решил все же заглянуть… Ты сегодня рано вернулся. Что — нибудь случилось?
— С собой, решил все же заглянуть… Ты сегодня рано вернулся. Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего… Просто у меня изменился график работы. Теперь он у меня «скользящий»… Кстати, Григорий Владимирович, я принес вам деньги за квартиру. За два месяца сразу.
Старик посмотрел на деньги, перевел озадаченный взгляд на Врублевского и повторил:
— У тебя точно ничего не случилось?
— Все в порядке, Григорий Владимирович… Просто я немного устал. Сегодня был длинный день.
— Да-да, — заторопился старик, — не стану тебе мешать. Ложись, отдыхай.
Он направился к выходу, но на пороге остановился и оглянулся.
— И все же, поверь, Володя, что в этой жизни каждый в конце концов получает то, что заслуживает.
— Я немало повидал на своем веку и могу подписаться под этой старой истиной. Жизнь — очень длинная штука, и, к сожалению, многие истины воспринимаешь только подводя итоги. В юности знаешь о существовании подобных догм, но всегда стремишься их оспорить, ставишь под сомнение, опровергаешь, потому что они противоречат юношескому максимализму, уверенности в своих возможностях получить сразу все и довольно быстро. И только под старость уже сознаешь всю суетность этих попыток. Эти правила игры придуманы не нами. Поверь мне, Володя — если взять эту истину как мерило всех своих поступков, то проблема выбора не будет так мучительна, а ошибки так трудно исправимы. Да и конечный результат будет более соответствующим.
«Соответствующим, — согласился Врублевский, отворачиваясь от закрывающейся за стариком двери к окну. — Честная, нищая и всеми покинутая старость. Благодарю покорно. Я уже успел попробовать такой жизни и больше не хочу. Всю жизнь страдать, чтобы умереть с чистой совестью? Не лучше ли всю жизнь жить так, как тебе хочется, а расплата… Она все равно одна за все грехи. Для кого нужно пытаться быть честным? Для близких? Им это не нужно. Они судят по победам, а не по мировоззрению. Если у тебя все есть, ты жив- здоров и процветаешь, то тебе простят все прегрешения на пути к этому рубежу. Победителей, как известно, не судят».
Он вспомнил глаза Лены во время их последнего разговора и решительно подтвердил: «Никому неинтересно, какими путями ты идешь к своей удаче, а победителей не судят».
На следующий день, ровно в девять часов, он входил в двери бара, где назначил ему встречу Иванченко.
Бар «Сириус», переоборудованный в начале «перестройки» из типичной для советских времен столовой, и сейчас мало чем оправдывал свое громкое название. В тесном полуподвальном помещении, озаряемом тусклым светом давно не протиравшихся от пыли бра, стояли пять обшарпанных столиков, оставшихся здесь еще с бытности помещения «Столовой № 5». У окна сидели Иванченко, Прохоров и Кочкин. Других посетителей в баре не было.
— Вот здесь мы и «тусуемся», — пояснил Иванченко, жестом приглашая Врублевского присоединяться к ним. — Не «фонтан», конечно, но зато полностью наш кабак… Ниночка, принеси Володе пивка! — крикнул он в глубь помещения. — Пиво пьешь?
— Изредка, — подтвердил Володя.
Низкорослая темноволосая девчонка лет восемнадцати с глуповато-добродушными глазами принесла Врублевскому прозрачный пластиковый стакан с темной, не вызывающей доверия жидкостью и, привычно шлепнув по рукам пытающегося ущипнуть ее Кочкина, вновь скрылась на кухне.
— Надежная девчонка, — кивнул ей вслед Иванченко. — Мы здесь черт знает сколько «стрелок» забивали, «тем» обсуждали, даже пару раз дрались с весьма неприятными последствиями, но в ментуре она молчит, как рыба. Дурочкой прикидывается и молчит. К счастью, времена нынче не те, деньги сейчас большие дела делают, от всего откупиться можно… Почти от всего. Есть у нас в уголовке такой Сережа Сидоровский, капитан… Ох, и тварь!
— Это не тот, у которого жена в родстве с бизнесменом? — припомнил Врублевский рассказ бармена.
— Уже слышал? Тот самый, сволочь. Механизм, а не человек, все в солдатики наиграться не может. Деньги его не интересуют, сам жить спокойно не может — и другим не дает, у него в заднице гвоздик сидит. Умный мужик, при желании мог бы как сыр в масле кататься, но он, видите ли, себе принципы придумал. Офицерская честь, понимаешь… Только он ее понимает так, как ему удобнее. Это не добренький Шарапов, это засранец Жеглов! Кошельки, правда, в карманы не сует, но пакостит изрядно. Если встретимся с ним, держи ухо востро — он и впрямь опасен, от него можно любой заподлянки ждать. Его девиз такой: «Если мафия непобедима и бессмертна, то она должна быть по крайней мере запугана и обгажена». Едва ли не спит на работе, все мечтает видеть нас за решеткой.
— За что же он нас так ненавидит?
— Это ты у него спроси. «Бзик» у него на работе. Это его призвание — людям жизнь портить, за решетку их отправлять. Не знаю, кем он себя вообразил, но доиграется когда-нибудь, козел! У нас не Америка, «неприкасаемых» у нас нет… А вот и Эдик, — заметил он входящего в бар Евдокимова. — Рассказывай, что узнал.
— «Залетных» шесть человек, — сказал Евдокимов, устало опускаясь на стул. — Здоровенные парни, судя по всему — борцы. Я близко не подходил, чтобы не спугнуть, «пас» их издалека. Сейчас дома четверо, двое еще где-то бродят. Устал, как собака. Четыре часа в подъезде напротив простоял, да еще два часа за ними по городу бродил. Как мне кажется, сегодня они отдыхают. По магазинам ходили, вином-водкой затаривались. Кстати, на широкую ногу. Значит «бабки» сделали.
— Вполне вероятно, что это — их «отвальная», — задумчиво пробормотал Иванченко, — Завтра могут свалить из города. Будем учить их правилам хорошего тона сегодня же, не откладывая в долгий ящик… Все готовы? — обвел он взглядом лица ребят, — Тогда пошли.
Совместим полезное с приятным …
Оставив машины на соседней улице, они прошли до указанной Евдокимовым парадной и поднялись на третий этаж.
— Будем ждать, пока кто-нибудь выйдет, — шепотом сообщил Врублевскому Иванченко. — С подобными парнями наши обычные шутки не проходят. Ни «скорой помощью», ни «милицией» их дверь открыть не заставишь, значит, придется заходить «на плечах»… Эти двери не выломаешь, — добавил он, покосившись на массивную металлическую дверь, преграждающую доступ в квартиру, — Умеют логово подбирать, засранцы! Ничего, мы их все равно достанем.
— А что, если воспользоваться рубильником? — предложил Врублевский. — Взять и отключить им свет? Рано или поздно они вынуждены будут выйти на лестничную площадку — проверить электрощит.
