— Подожди, — остановил его Врублевский, — Подожди секунду, Макс. Людей тоже понять нужно. К ним обратились за помощью, и они должны отреагировать. Тебе же объясняют: как — не важно.
Верзила одобрительно кивнул, а Абрамов засопел громко и недовольно.
— И я думаю, что толстяк прав, — продолжал Врублевский, — и ты действительно должен ему денег.
— Что?! — вновь вскинулся Иванченко. И даже верзила с удивлением посмотрел на Врублевского — видимо, он никак не ожидал такого исхода разговора. Володя незаметно наступил под столом на ногу Иванченко-, призывая к молчанию, и вынул из кармана бумажник, в котором хранил все полученные за последние дни деньги.
— Я знаю, что денег у тебя с собой нет, так я тебе одолжу, — пояснил он ошеломленному Максу. — Сколько ты хочешь за обиду, рогоносец?
— Тысячу… Нет, полторы тысячи долларов, — сказал толстяк, жадно заглядывая в бумажник Врублевского, словно хотел убедиться, что там наберется указанная им сумма. — Моральный ущерб. Тысячу мне и пятьсот долларов — им, — он кивнул на верзилу.
— Без вопросов, — кивнул Врублевский и, отсчитав деньги, положил их на стол. Толстяк быстро сгреб доллары и уже начал боком пятиться к двери, когда Врублевский жестом остановил его: — Я еще не закончил… Вот тебе еще полторы тысячи, — сказал он, выкладывая на стол остатки денег, — бери.
— Зачем? — настороженно спросил толстяк, но его рука сама потянулась к купюрам.
— Затем, что я тоже хочу переспать с твоей женой, — с обаятельной улыбкой пояснил Врублевский, — Ты же ей торгуешь? За то, что с ней переспал мой друг, ты назначил сумму и тем самым оценил ее. Меня эта сумма устраивает. Вот деньги, и чтобы сегодня же ты привел ее сюда, — он взглянул на наручные часы, — через час. За это время я как раз освобожусь и смогу ею заняться.
Иванченко громко и обидно расхохотался, наконец сообразив, в какую ловушку попался толстяк. Даже гориллообразный верзила улыбнулся краешком рта, поглядывая на мелово побледневшего бизнесмена. Выпучив глаза, тот молча открывал и закрывал рот, видимо, не находя слов для выражения своих эмоций.
— Я прав? — обратился Врублевский к верзиле, — Все по понятиям, и совершенно безукоризненно с нашей стороны.
Подумав, верзила кивнул:
— Да, все по понятиям. Ты прав.
— Да вы что?! — наконец обрел дар речи толстяк, — Да я… Да я тебя…
— Что? — заинтересованно посмотрел на него Врублевский. — Покалечишь? Убьешь? Хорошо, и в этом я пойду тебе навстречу. Драться с тобой мне неинтересно—я сильнее, но предоставить тебе возможность отомстить за оскорбление нужно. Вот, — он достал пистолеты и положил их на стол, — выбирай любой. Зачем ругаться, когда можно взять по «стволу» и решить все проблемы по-мужски? Выбирай. Что же ты?
Отступив на пару шагов, толстяк спрятал руки за спину и отрицательно покачал головой:
— Не буду… не хочу…
— Тогда я тебя не понимаю, — нахмурился Врублевский, — Итак, ждать тебя с женой, или ты уберешь отсюда свой толстый зад так быстро, что я не успею передумать?
Толстяк вытер обильно выступившую на лысине испарину и положил на стол взятые ранее деньги. С беспомощной укоризной посмотрел на молчаливого верзилу и, обреченно махнув рукой, выбежал из бара.
— Инцидент исчерпан? — спросил Врублевский.
— Да, — кивнул Гриша. — Дело такое… Окончилось — и хорошо.
— Не забудь стрясти с него денег за работу, — посоветовал Врублевский. — Чтобы в следующий раз думал, с чем жаловаться идти.
— Разберусь, — верзила тяжело поднялся и, кивнув на прощание, направился к выходу.
Спрятав деньги и оружие, Врублевский покосился на безудержно хохочущего Иванченко.
— Ну и методы у вас! Лишь бы повод найти, чтобы денег подзаработать. Любой, самый идиотский, но повод. А дальше все решает намеченная жертва. Чем она беззащитней — тем больше шансов на успех.
— Умора, да и только, — вытер навернувшиеся от смеха слезы Иванченко. — Но сечешь ты все правильно. Глядишь, так через пару месяцев главным разводчиком у нас станешь.
— Не велико искусство… Я вот о другом думаю. О том, о чем мы с тобой в сауне говорить начали, да не закончили. О том, о чем мне обязательно нужно будет перетереть с Березкиным. О направленности нашей работы. То, чем мы занимаемся — слишком опасно и весьма недальновидно. Чисто обывательский взгляд на любой бизнес: хапнуть за раз столько, сколько сможешь умести, а дальше будь, что будет. Нет, нужно пускать корни в легальный бизнес уже сейчас. Подминать под себя политику, милицию…
— Это… Это становиться «барыгами», что ли? — презрительно сморщился Иванченко. — Не вздумай даже заикнуться шефу про это. Мы — пацаны, а не «барыги». Мы их не взращиваем и лелеем, а трясем.
— Вот в том-то и ошибка. Их нужно как раз «взращивать и лелеять». Вечно существующее ныне положение вещей длиться не будет. Просто кто-то загребает сейчас очень хорошие деньги, переделывая жирный пирог по своему усмотрению, и этому «кому-то» нужно изрядно замутить водичку, чтобы было легче ловить рыбку. Потом эту дымовую завесу уберут, и наши деньги улетучатся вместе с ней. Они у нас не вложены в дело, а потому уязвимы. Да и разве можно назвать это — деньгами? Оглянись: это видимость денег. Говоря современным языком: понты. Будущее за легальным бизнесом, Макс. Чем больше нам попустительствуют сейчас, тем сильнее будут спрашивать завтра. Это называется — показуха, и это нужно отчетливо понимать. Не дай себя обмануть, разгадай истинное положение вещей и поступи, как оно того требует. Вот тогда это будут деньги. Настоящие деньги. Лет шесть-семь еще будут выгодны «легкие и быстрые деньги», а затем наступит время «денег долгих», а они нуждаются в стабильности и безопасности. Это значит, что наше существование к тому времени станет нежелательным. Разумеется, не совсем, но в этом виде — точно. Нужно побеспокоиться об этом сейчас. Нужны хорошие и детальные аналитические раскладки. Нужна надежная агентурная сеть. Уже сейчас нужно внедрять своих людей в политику и покупать их в милиции. Причем выбирать нужно «чистые» кандидатуры, уважаемые и, на первый взгляд, не связанные с нами. Лет через десять с нашей помощью они смогут достичь высот, на которых будут с успехом представлять наши интересы. А что касается твоего отношения к коммерсантам… У них в руках деньги, а значит и власть. Они сильнее нас, Макс, просто ни они, ни мы еще не осознали этого. Ты даже не представляешь, на какие чудеса способны эти маленькие, хрусткие бумажки. Обеды, девочки, машины — это все мишура. Деньги — это прежде всего власть. Это ее физическое воплощение. И нам сейчас нужно не только помогать коммерсантам «приподниматься», но и заранее готовить на них компромат. Если надо, даже провоцировать их на какие-то поступки, о которых будем знать только мы. Это позволит нам держать их за горло впоследствии.
— Туфта все это, — пренебрежительно отмахнулся Иванченко. — Не обижайся Володя, но — «туфта». Пацаны были, есть и будут. Просто раньше они работали иначе и назывались по-другому. А завтра они никуда не исчезнут.
