— А что она ест? — спросила девочка, с восторгом глядя на зверушку.
— Все, — ответил Лихолит. — Сейчас можешь покормить ее овощами. Только обращайся с ней с подобающим почтение — это очень заслуженная свинка.
— Скажи мне, кто твой друг, — начала было оправившаяся от испуга Лариса, — и я скажу тебе…
— Ну-ну-ну, — «подбодрил» ее Лихолит. — Что там дальше?
— Ничего, — насупилась она.
— То-то же… Ах, как распустились современные девицы… Кто занимается ее воспитанием? — вопросительно посмотрел на мужчин Лихолит. — Кто так бездарно запустил этот процесс? Никто?!.. Плохо. Придется заняться самому.
— А как зовут свинку? — спросила Света.
— Фрося, — ответил Лихолит. — На этой неделе ее зовут Фрося. Но откликается она и на Франю, и на Марфушу, и на Груню.
— Ей же тяжело все это запомнить…
— А кому сейчас легко? — вздохнул Лихолит. — Ну что же, начнем помаленьку…
Наблюдать за работой Лихолита было интересно и занятно. Полковник двигался с необычной для его возраста ловкостью, ловко орудуя сковородками и кастрюлями. Впервые Врублевский понял, что означает фраза «священнодействовать над плитой». Лихолит был похож на многоопытного и увлеченного алхимика. Он без конца смешивал какие-то компоненты соусов, с регулярностью часового механизма обкатывал в кипящем масле круглые картофелины, колдовал над кастрюлями и толок в ступке грецкие орехи, резал овощи и натирал свеклу на терке. Все это напоминало сложнейший, но привычный и неоднократно повторявшийся ритуал. Когда же очередь дошла до мяса, старик задумчиво посмотрел на кухонные ножи Ключинского, поморщился и, подойдя к столу, взял свою трость. Раздался едва слышный щелчок, и в руках Лихолита появился тонкий стилет, играющий под светом ламп бликами на острых гранях. Щелкнув ногтем по длинному лезвию, Лихолит склонил голову на бок и прислушался. Одобрительно кивнул и вернулся к кухонному столу. Врублевский и Сидоровский невольно переглянулись. От них не ускользнуло, что после извлечения из трости стилета равновесие трости неестественно нарушилось. А так как «Джеймсу Бонду — дубль» трость явно не требовалась, невольно возникало предположение, что и остальная часть палки так же представляет собой тайник.
— Трубчатый микрофон, — не отрываясь от разделки мяса, сообщил Лихолит, словно прочитав их мысли. — Слабенькая вещица, но я решил, что в этом городке более дорогостоящая техника попросту не понадобится. Мой микрофон берет голос человека с расстояния в двадцать метров, а ночью, в тихую или морозную погоду, на открытой местности — до Двухсот… Кстати, Врублевский, я нашел на твоей квартире пистолеты и принес их. Возьмешь их позже из дипломата. Хорошее оружие, но отвратительно содержится. Оружие, это твоя жизнь, сынок. Его нужно беречь и лелеять, нежить и ухаживать больше, чем за женщиной. Потому что женщину всегда можно найти помоложе, покраше и поумнее, а вот жизнь дается лишь одна.
— Вы были у меня на квартире? — удивился Врублевский. — И там не было засады?
— Почему «не было»? Была… Вы не читали утренних газет? Там очень красочно все описано. Только мне пришлось назвать их квартирными ворами, которых я случайно застал, зайдя в гости к другу детства. Но об этом — позже… Сегодня же приведи оружие в надлежащее состояние.
— Ему доверять оружие? — возмутился Сидоровский. — Ему наручники, а не оружие нужны.
— А вот это уже я решаю, — заметил Лихолит.
— Это еще почему?!
— Я уже объяснял: потому что я умнее, опытнее и нахальнее, — пояснил Лихолит. — А любая попытка внести раздор в стаю или оспорить решение вожака будет пресекаться решительно и безжалостно.
— Здесь нет стаи, — разозлился Сидоровский. — И вожаков здесь нет…
— Что это такое? — спросил Лихолит, демонстрируя большущую деревянную ложку.
— Ложка, — буркнул Сидоровский. — Больше похожая на ковш…
— Нет, это — мозговправилка, — сообщил старик. — Первое предупреждение устное. Второе — закрепляющее первое ударом ложки по лбу. Если же и после этого не дойдет, значит случай хронический и требует особых методов. Вопросы?
У возмущенного капитана пропал дар речи, но по его лицу легко можно было прочитать все, что он думает о новоявленном тиране. То же выражение, но с примесью любопытства, явственно проступало и на лице Устенко. За что они и были отправлены мыть посуду. Сохранивший беспристрастность «паинька» — Врублевский был брошен на сервировку стола.
А вот обед, приготовленный «сатрапом и тираном», действительно был великолепен. Нежнейшее мясо в ароматной подливке, картофель во фритюре, многочисленные салаты, фаршированный перец в сметане, диковинные фруктовые желе, вино. Даже наблюдавшие за процессом приготовления удивились, как и когда Лихолит успел создать эти чудеса кулинарии. За столом почти не разговаривали — не было желания занимать рот такими мелочами, как обсуждение жизненно важных проблем. И лишь когда на стол были поданы чашки с удивительно вкусным кофе, покрытым сверху шапкой из молочной пены, Лихолит подвел итог:
— Для обеда на скорую руку — неплохо. А вот за ужин я возьмусь куда обстоятельнее. Если не ошибаюсь, в универсаме появилась живая рыба? Григорий, вечером тебе предстоит отправляться за форелью. Придется еще раз совершить прогулку: ничего не попишешь — форель должна быть свежей. Фаршированный картофель, белое вино и… А, придумаю что-нибудь потом…
— Какой странный кофе? — удивилась Лариса. — Мне казалось, что я перепробовала много видов, но это…
— Помои вы пробовали, дорогая моя, — посочувствовал ей Лихолит, — А это — самый настоящий кофе. Каким он и должен быть. Каппучино. Был раньше такой монашеский орден — Капуцинов, и частью их одеяния являлся белый конусообразный капюшон. Вот по ассоциации пены с этим капюшоном и получил свое название этот дивный напиток. А то, чем вас поили до этого — всего лишь помои. Видел я, как готовится в наших кафетериях кофе по-турецки. Когда мне попытались подсунуть эту мерзость, я надел повару джезве на голову. Верх, на который мы можем рассчитывать в наших «забегаловках», — это слабая пародия на эспрессо… Но и это — помои. А я не люблю подводить свой организм, напичкивая его этой дрянью. И мой благодарный организм, в свою очередь, старается не подводить меня…
— Это уж точно, — заметил Сидоровский, — И вчерашний вечер тому подтверждение… Как вам удалось сбежать из ловушки на квартире Врублевского?
— А кто сказал, что я оттуда сбежал? — удивился Лихолит. — От кого там было бегать? Котята слепые, а не мужчины… Ах, какие раньше были противники! Проигрывать было не стыдно! А теперь? Тьфу! Щенки!.. Захожу в квартиру, а они…
— Они оставили дверь открытой?
— Почему? Дверь была заперта, как и положено. Замок старый, раздолбанный, я открыл его в лучших традициях бульварных романов — булавкой. Если бы я понял, что там никого нет, я бы и входить не стал, но они сопели так громко, призывно, так заманчиво… И я решил войти. Не успел я переступить порог, как эти два раздолбая в меня пистолетами тыкать начали, и вопросы были какие-то идиотские, и угрозы — смехотворные… Одним словом, сразу видно — котята. Я их сначала даже обижать не хотел — жалко стало младенцев. Просто они меня оскорбили потом. Сейчас, говорят, старпер, мы тебя пытать будем. Я их спрашиваю: а что такое «старпер»? Они говорят: старый пердун в сокращении. Я им отвечаю: я не «старпер», я — «суперстар», без всяких сокращений. Они спрашивают: а это что такое? Я отвечаю: безусловно, «стар», но еще очень «супер»… Ну, и замочил их, чтобы больше не обзывались.
