В тот день, 24 июня 1943 г. происходит нечто невообразимое. На часах уже без нескольких минут полночь, когда из командного пункта в Штаде начинают поступать первые сообщения. Световые точки на карте перемещаются по Северному морю. Неприятельские бомбардировщики проходят вдоль береговой линии Германии в восточном направлении.
Me-110 3-й ночной авиаэскадры поднимаются в воздух со своих основных аэродромов базирования в Штаде, Вехте, Виттмунд-хафене, Вунсторфе, Люнебурге и Каструпе и входят в режим ожидания на участке у Северного моря, находясь в постоянном контакте со своими офицерами наведения. Вскоре выясняется, что первая замеченная группировка неприятельских самолетов всего лишь прокладывает путь, за следуют основные силы – несколько сотен бомбардировщиков. Вся эта необозримая стая двигается в направлении устья Эльбы. Какова их цель? Может, собрались круто свернуть на юг? На Киль или на Любек? Или же отправятся дальше, над водами уже Балтийского моря на неизвестную цель?
Все будет зависеть от того, не потеряют ли посты сопровождения эту армаду, несмотря на все их выкрутасы со сменой курсов.
Внезапно все присутствующие на командном пункте в Штаде застывают в недоумении – светящиеся точки на карте замирают. Один из офицеров связи, тут же созвонившись с радиолокационными станциями, осведомляется, в чем дело. Ответ везде один:
– Сбой оборудования по неизвестным причинам.
Такого просто быть не может.
Поступают новые сообщения – со станции наблюдения “Фрея”, которая работает в длинноволновом диапазоне в отличие от “Вюрцбурга”, работающего в сантиметровом диапазоне. И их оборудование куролесит. Но сигналы от бомбардировщиков все же можно кое-как различить в тумане заполнивших экраны помех. На экранах же радаров системы “Вюрцбург” прерывистые зигзаги помех мельтешат, будто растревоженные насекомые, – здесь уже ничего не разберешь.
Обстановка, прямо скажем, не из лучших, и наведение истребителей полностью зависит от выдаваемых станциями “Вюрцбург” данных высоты и азимута. Иными словами, от офицеров наведения, которые в давний момент работать с истребителями не могут. И “ночники” вынуждены плутать, в прямом смысле, в потемках. Где враг? Неизвестно.
2-я истребительная дивизия просит помощи, Если техника не желает работать, необходимо вернуться к старому и испытанному методу – к постам воздушного наблюдения. Что они скажут? И эти посты сообщают – в Дитмаршене, неподалеку от Мельдорфа, на небе каскады каких-то странных световых сигналов. Их становится все больше и больше. И все они сосредоточены на одном участке.
Видимо, это и есть то место, где бомбардировщики меняют курс. Что вскоре подтверждается поступившими донесениями – враг сомкнутым боевым порядком идет параллельно Эльбе. На Гамбург.
На данный момент оборона этого огромного ганзейского города обеспечивается силами 54 батарей тяжелых зенитных орудий и 26 батареями легких, 22 батареями прожектористов и тремя батареями постановки дымовых завес. Сотни стволов поворачиваются на северо-запад. Но и зенитчики получают данные со станций “Вюрцбург”. К началу налета, то есть к часу ночи, эти “всевидящие глаза” слепнут – их застилает непонятная пелена, через которую сигналу, отраженному от неприятельского самолета, ни за что не пробиться. Радиопомехи!
Таким образом, вмиг незрячими стали не только истребители, но и зенитчики. Командование велит открыть заградительный огонь. Если уж нет никакой возможности вести прицельную стрельбу, надо хотя бы попытаться отпугнуть неприятеля фейерверком. Вскоре грохот стрельбы зениток смешивается с разрывами первых бомб. С британских аэродромов на бомбардировку Гамбурга вылетел 791 бомбардировщик – 347 “Ланкастеров”, 246 “Галифаксов” и 125 “Стирлингов”: все машины – четырехмоторные тяжелые бомбардировщики; кроме того, в операции участвуют и 73 двухмоторных “Веллингтона”.
Из этой 791 машины до Гамбурга добрались 728. Каждую минуту до отказа загруженные бомбардировщики сбрасывают за борт пачки нарезанной узкими полосками металлической фольги. В воздухе полоски разлетаются и медленно опускаются на землю сводящим с ума все радиолокационные станции облаком серебристых блесток.
Они-то и стали причиной одновременного отказа радиолокационного оборудования всех германских станций наведения и обнаружения – всего-навсего полоски серебристой металлической фольги, прозванные в Англии “окошечками” (windows), а в Германии – Düppel, нарезанные как раз вполовину длины волны рабочего диапазона оборудования станций “Вюрцбург” и прекрасно отражавшие радиоимпульсы станций наведения истребителей. На экраны рухнули тысячи и тысячи крохотных отраженных сигналов. Вот вам и мириады отраженных радиосигналов, в которых затерялись британские бомбардировщики.
Пресловутые окошки в течение года и четырех месяцев оставались в Англии тайной за семью печатями, этому изобретению была присвоена высшая категория секретности. И вопрос о том, применять их или нет во время налета на Гамбург, вызвал жаркие дебаты – англичане опасались, как бы и в люфтваффе не изготовили противоядие от британских радаров, а тогда – конец, жди череды “акций возмездия” – налетов на города Англии.
И здесь сработал принцип парности событий: уже весной 1942 г. один немецкий инженер, специалист в области высоких частот, Розенштейн на безлюдном участке побережья Северного моря провел серию опытов с тем же результатом – полоски фольги способны “ослепить” радары. Вот оно, средство противодействия англичанам!
Но Геринг, едва прослышав об этом, строжайше воспретил всякое продолжение работ в этом направлении. Нe дай Бог, англичане что-нибудь пронюхают! И генерал Вольфганг Мартини, ведавший в люфтваффе вопросами связи, в том числе радиолокационными станциями, вынужден был засунуть всю документацию по так называемым düppel поглубже в сейф. Даже само слово «düppel» попытались изъять из употребления под угрозой наказания. Еще один пример страусиной политики командующего германскими люфтваффе, убоявшегося вовремя отважиться на контрмеры против англичан.
А у британцев последнее слово оставалось за Генеральным штабом Королевских ВВС – те все рассчитали верно. Суммировав тяжелейшие потери, вызванные “битвой за Рур”, в Генштабе пришли к выводу, что если бы “окно” применили уже тогда, число потерь вполне можно было бы урезать на целую четверть – а это, ни много ни мало, 286 машин и их экипажей. Черчилля долго убеждать не пришлось, и 15 июля он лично отдает приказ о первом применении полосок станиоли во время предстоящего налета на Гамбург.
Результат ночной бомбардировки 24–25 июля 1943 г. превзошел самые смелые прогнозы. Лишь 12 из 791 участвовавшего в налете британского бомбардировщика не вернулись на свои аэродромы. Едва ли Королевские ВВС прежде могли похвастаться столь низкими потерями.
А для Гамбурга началась неделя кошмара, самая ужасная за всю 750-летнюю историю этого города.
Операция “Гоморра” – так окрестили союзники акцию возмездия, целью которой было разрушение Гамбурга, – одним упомянутым авианалетом не ограничивалась. 25 и 26 июля состоялись еще два, но уже дневных налета американцев, объектом которых стали порт и верфи. В этой акции участвовали 235 “Летающих крепостей”. После трехсуточной паузы в ночь на 28 июля 722 бомбардировщика Королевских ВВС продолжили выполнение своей задачи по превращению в руины ганзейского города. В ночь на 30 июля в небе над Гамбургом снова 699 бомбардировщиков. И эта ясная летняя ночь существенно облегчила им работу. Лишь после четвертого по счету завершающего удара в ночь на 3 августа Гамбург скрылся под пеленой плотной облачности. Тогда из 740 бомбардировщиков едва ли половина сумела кое-как отбомбиться, ориентируясь на едва различимые сигнальные ракеты своих “следопытов”.
