Немецкие статистики отличались особой скрупулезностью в подсчете ущерба от воздушных налетов, и они привели следующие цифры. В Мюнхене на каждого жителя пришлось по 6,5 кубометра каменных обломков, в Штутгарте – по 8,4 кубометра, в Берлине – по 12,5 кубометра, в Кёльне – по 31,2 кубометра, в то время как в Дрездене этот показатель составил 42,5 кубометра, примерно по одиннадцать самосвалов на каждого жителя, включая тех, кто был убит в воздушных налетах.
В донесении начальника полиции Дрездена фигурировали более осязаемые цифры. К началу марта полковник Тириг насчитал 11 916 полностью разрушенных жилых домов (не квартир), примерно столько же зданий оценивались как получившие тяжелые, серьезные и незначительные повреждения. В ходе бомбардировки были полностью уничтожены 24 здания банков и 26 зданий страховых компаний (в центре города были уничтожены все), 31 универмаг, 647 магазинов, 64 склада, два крытых рынка, 31 крупный отель, включая знаменитый «Бельвю», и 26 пивных баров. Был серьезно поврежден находившийся на Магдебургерштрассе крупнейший в Германии холодильник. Тяжелый ущерб был нанесен городскому мясоперерабатывающему заводу, описанному позднее в романе Курта Воннегута «Бойня номер пять».
Ирвинг писал: «Были разрушены бесценные памятники архитектуры. Среди них три дворца, старая ратуша, Цвингер (также построенный Земпером), Новая Художественная галерея, четыре музея, Домовая церковь. Знаменитая на весь мир художественная галерея под названием “Зеленые Своды”, архитектурный шедевр Шинкеля, Альбертинум с его бесценной коллекцией скульптур и Академия художеств – также сгорели дотла»
[77].
Как уже говорилось, в Дрездене не было ни военных объектов, ни крупных военных предприятий. Небольшие предприятия пострадали сравнительно мало, что еще раз показывает, что целью бомбардировок союзников было мирное население, а не какие-то военные или промышленные объекты. «По сравнению со всем городом промышленные зоны пострадали в значительно меньшей степени. Из крупных промышленных предприятий серьезный ущерб был нанесен только заводу по производству оптических приборов “Цейсс-Икон”, который располагался всего лишь в пяти километрах к востоку от центра города. Считалось, что он не мог возобновить выпуск продукции ранее мая 1945 г.
Ни одно предприятие не было разрушено полностью. 136 получили сильные повреждения, 28 – менее серьезные и 35 – незначительные повреждения. Саксонская фабрика по производству сыворотки была выведена из строя на неопределенное время. Согласно донесению начальника полиции ожидалось, что фабрики и заводы Дрездена в течение трех – шести недель восстановят производство в объеме от 50 до 100 процентов.
Два завода фирмы “Заксенверк” по производству комплектующих для электронного оборудования, располагавшиеся в районах Нидерзедлитц (8 километров к юго-востоку от центра) и Радеберг (14,5 километров к северо-востоку), избежали попадания фугасных бомб. На завод в Нидерзедлитце случайно упало несколько зажигательных бомб, с которыми справились заводские пожарные. Было разбито несколько окон. На следующий день после тройного удара на работу явилось небольшое число работников, на короткое время прекратилась подача газа и электричества. По сообщению руководства, из пяти тысяч сотрудников фирмы в первую неделю не вышли на работу менее трехсот. Считалось, что они погибли.
На самом деле это объясняется тем, что большинство рабочих набирались из окрестных деревень, а зона полного разрушения охватила районы проживания среднего класса. Примечательно, что единственное предприятие в Дрездене, которое строилось с учетом вероятности воздушных налетов, завод по производству снарядных взрывателей фирмы “Цейсс-Икон” в Нойштадте, не пострадал вообще»
[78].
Итоговый доклад начальника полиции Дрездена подтверждает, что мосты не были выведены из строя. Пострадали автодорожные мосты Августа, Карола, Лохвитц и Носсен, так же как и железнодорожный мост Мариенбрюк. Но из них только мост Августа был поврежден в такой степени, что к марту 1945 г. был еще закрыт.
То же самое касалось и проходивших через город железных дорог. По утверждению начальника полиции Дрездена, перевозки по железным дорогам (официальная цель налетов) почти не пострадали. Хотя движение на несколько дней было приостановлено, но к концу февраля поезда снова шли через город. В опубликованной через несколько лет в ГДР «Истории разрушения и восстановления Дрездена» утверждалось, что «железнодорожные линии не подверглись серьезным разрушениям. Аварийные службы смогли восстановить их так быстро, что не возникло никакой существенной дезорганизации движения».
Рассказывая об уничтожении архитектурных шедевров города, авторы этой работы писали: «В отличие от этих памятников культуры и Старого города в целом транспортные сооружения не были разрушены. Нанесенный им ущерб оказался сравнительно небольшим, и, таким образом, движение в Дрездене и из него на самом деле не прерывалось. Например, железнодорожные линии у Центрального вокзала расчищались за несколько часов, и поезда переводились на временные пути». К 15 февраля через Дрезден – Нойштадт пошли регулярные поезда.
Психологическое воздействие на германский народ от уничтожения Дрездена оказалось совсем иным, чем думали в Лондоне и Вашингтоне. Оно не парализовало воли к сопротивлению, а наоборот, вызвало всплеск ненависти к англосаксам и евреям. Ирвинг писал: «В Британии британский офицер задал пленному немецкому генералу вопрос о возможных последствиях таких налетов. “Дрезден горит, и вы ожидаете, что народ подумает? Так не может больше продолжаться. Они разрушают один город за другим. На самом деле значительная часть населения, включая женщин, считают иначе. Они говорят: “Вот оно, разрушение в чистом виде. Они уничтожают все, сбрасывают бомбы на невинных женщин и детей. Они все ненавидят нас, все они преступники, англичане – это только ширма, на самом деле это преступный элемент, евреи”. Они не имеют в виду евреев как таковых, а просто понимают это как преступную стихию, как нечто дьявольское. Именно такой и будет реакция. Поэтому, несмотря на колоссальные потери, каждый новый воздушный налет будет вызывать только чувство глубокой ненависти”.
Похоже на то, что такая точка зрения не являлась исключением. “Сожжение Дрездена усилило подозрения относительно того, что западные союзники были заинтересованы только в уничтожении немецкого народа, – отмечал в своих написанных после войны мемуарах бывший начальник пожарной охраны Германии. – Дрезден в последний раз сплотил немцев под знаменем со свастикой и бросил их в объятия пропагандистских служб, которые, как никогда раньше, могли теперь делать упор на страх: страх перед безжалостными воздушными налетами, страх перед принятым планом Моргентау, страх перед угрозой уничтожения немцев как нации”»
[79].
В заключение стоит заметить, что после войны англо-американские политики неоднократно пытались свалить вину за варварское уничтожение Дрездена на… СССР. Так, 11 февраля 1953 г. Государственный департамент США сделал заявление, в котором утверждалось, что «разрушительная бомбардировка Дрездена произведена в ответ на просьбу Советов об оказании усиленной поддержки с воздуха и была предварительно согласована с советским руководством»
[80]. А в феврале 1955 г., в десятую годовщину бомбардировки Дрездена, британская газета «Манчестер гардиан» вспоминала эти налеты как операцию, «осуществленную британскими и американскими самолетами вследствие настоятельной советской просьбы атаковать этот важный центр коммуникаций».
