– Да, – ответил он наконец. – Я буду страдать, Бессмертная. Но выполню приказ.
Она обернулась к нему. Подошла ближе.
Бессмертная пахла цветами; обостренное, идеальное чутье Духа уловило аромат роз. В красном кимоно, с искусно уложенными волосами, она выглядела прекрасно. Как богиня.
Богиня, которой она действительно когда-нибудь станет.
Она была очень близко от него, посмотрела ему в глаза, вытянула руку и сделала нечто, что делала очень редко.
Коснулась его.
Ее ладонь лишь чуть задела его локоть, но Кентаро как будто ударило током.
– Мне будет очень не хватать тебя, Дух, – сказала она, – но мне нужно привыкать к этому чувству. Поэтому сегодня ты не обязан быть рядом со мной. Я проведу ночь под охраной самураев. Отдохни, выпей чая, выйди на прогулку, поговори с крестьянами… Они восхищаются тобой, и я знаю, что возможность разговора с тобой поднимет их настроение. Эта ночь… и следующие.
– Госпожа…
– Так надо. Так будет легче нам обоим. Понимаешь это, Кентаро? Я знаю, что понимаешь.
– Понимаю.
Он упал на колени перед ней, поклонился, касаясь лбом деревянного пола, а затем встал и тихо покинул зал, закрывая за собой двери.
Шора осталась одна, чувствуя в душе огромную пустоту. И одиночество.
Тем временем в нижних этажах башни для возвращающегося патруля открыли южные ворота. Очередной патруль выехал наружу, сменяя его. Самураи в желтых доспехах рода Нобунага сразу помчались вперед, высматривая мангутов.
Начал падать снег, засыпая Ворота Сна белым ковром.
Настоящая метель пришла вместе с ночью. Когда тучи закрыли месяц толстым саваном, на Ворота Сна обрушилось настоящее снежное наступление – с неба сыпались хлопья снега буквально пластами. Разбушевался и ветер, бешено забрасывая снегом стены крепости.
Хироши прислушивался к вою стихий снаружи, пока слуги помогали ему надеть доспехи. Черный нагрудник уже облегал его тело, а сейчас мужчины заканчивали завязывать панцирные рукава котэ; потом наложили поверх искусно сработанные наплечники. Ну Бу как старший из приближенных держал шлем с богатым, изящной выделки навершием маэдатэ. Подал своему господину головной убор, а взамен получил от еще одного приближенного мечи – короткий вакидзаси и длинную катану. Нобунага принял оружие, привязал к поясу ножны с коротким мечом, потом взял в руки катану. Слегка выдвинул клинок из ножен и долго всматривался в ползущие по стали красные узоры.
Алый Клинок знал, что Бессмертная рядом. Что уже скоро сможет напиться божественной крови. Это страшное оружие из преисподней было, как считал Хироши, разумным. Возможно, более разумным, чем держащий его человек.
Он убрал клинок в ножны и заткнул их за богатый пояс.
– Все ли готово, друг? – спросил он.
Ну Бу был потрясен. Его господин обращался к нему так лишь тогда, когда их ожидала тяжелая схватка.
Когда не исключал, что она может стать последней.
– Да, господин! Наши солдаты предупреждены, каждый знает, что должен делать, – ответил он.
Хироши положил ладонь на один из наручей гиганта.
– В таком случае вперед. Пусть духи снега скроют наши намерения до последней минуты.
Гигант поклонился, как и остальные, уже одетые в доспехи приближенные.
Хироши вышел на плац. Он был готов ко всему.
Патруль, высланный в сумерках на юг, запаздывал. Ожидающие его на стенах воины уже предполагали наихудшее. А когда еще и пошел снег, ситуация стала совсем нервной – мангуты славились тем, что использовали погоду для сокрытия своих намерений. Когда шел проливной ливень, могли заставить противника преследовать себя – для того лишь, чтоб кони врага завязли. Тогда дикари свободно расстреливали из луков такую барахтающуюся в грязи армию. Или напротив, в жаркие дни они скрывались в лесах и тени, заставляя противника двигаться в полном обмундировании по открытому пространству. Захватчикам неведомо было понятие чести, столь близкое воину Ниппона, – для них важны были лишь военные хитрости, уловки и конечный результат – победить, сломить боевой дух врага. И унизить его.
Снежная круговерть была бы для них настоящим подарком.
Командиры отдельных участков прохаживались по стенам, раздавали приказы, сами пытались высмотреть врагов в долине. Смешанные отряды Красного Лотоса и господина Нобунаги хорошо находили общий язык, но по какой-то причине этой ночью на страже больше было солдат в желтых доспехах, а красные самураи госпожи Шоры сладко спали в комнатах и казармах.
Все высматривали пропавший патруль.
Или мангутов.
Снег обманывал взгляд, холод впивался в тела под доспехами.
Наконец солдатам показалось, что что-то сверкает в темноте, как будто далекий факел.
Одна вспышка, потом две сразу, перерыв – и опять две. Сигнал патруля!
Этот сигнал был оговорен на тот случай, если разведчики задержатся и вернутся в темноте. Так они должны были дать знать о себе, чтобы им как можно скорее открыли ворота.
– Впустить! – крикнул офицер, отвечающий за нижний этаж. Так вышло, что именно он носил красный доспех, при этом командуя отрядом, почти целиком состоящим из людей господина Нобунаги.
Щелкнули цепи, ворота с шумом распахнулись.
Из темноты со свистом вылетела стрела, попала прямо в рот одному из солдат, пробила губы, раздробила зубы! Самурай, захваченный врасплох, рухнул на спину.
У стрелы было характерное, окрашенное в черный цвет оперение. Такие стрелы использовали мангуты!
– Нападение!!! – успел еще выкрикнуть офицер. Он так интенсивно высматривал в темноте врагов, что совершенно не обратил внимания на блеск стали сзади за собой. Вакидзаси рассек его горло, кровь хлынула на красный нагрудник. Солдат господина Нобунаги вытер со стали кровавые потеки.
Переодетые в мангутов разведчики влетели во двор, метали с седел ножи и стрелы направо и налево – целясь только в одетых в красное людей госпожи Шоры.
– Тревога! Нападение! – кричали для отвлечения внимания люди Хироши.
Кто-то начал бить в колокол, поднимая тревогу.
Люди Красного Лотоса метались, не понимая, что делать. И быстро гибли, когда их встречали мечи еще недавно союзных воинов.
Ворота Сна проснулись этой ночью с криком.
Шум не достиг верхних этажей крепости. Там люди Красного Лотоса все еще спали, как им и приказали офицеры. Отдохнув, они должны были принять дежурство утром.
И потому не слышали, как несколько десятков людей пробирается в их комнаты и казармы, не видели блеска изогнутых мечей.
Кто-то всхрапнул, кто-то кашлянул, кто-то сквозь сон прошептал имя любимой куртизанки.
