Когда уверился в том, что капель не будет, приложил кисть к поверхности и сделал четыре быстрых и ловких движения, начертив четыре горизонтальные полоски разной длины.
Затем ниже очень аккуратно нарисовал квадрат, левая сторона которого была чуть длинней остальных – как будто фигура опиралась на одну ножку.
– Очень хорошо, – негромко похвалила сидящая рядом мать. – Движения уверенные, но мягкие. Это и есть секрет каллиграфии. Гармония в союзе со скоростью, мягкость и сила воли.
Мальчик, довольный похвалой, взглянул на мать. Она была красивой женщиной с нежными чертами лица; младше мужа, но, к несчастью, болезненная. Ее здоровье резко ухудшилось после рождения первого и, к сожалению, теперь уже последнего сына. Несмотря на это, отец любил ее, как никого больше. Он не собирался отсылать от себя женщину, хотя мог это сделать в любой момент, выбрав себе новую. Причем желающих занять ее место было более чем достаточно.
– Что дальше? – спросила она.
– Вторая вертикальная линия рядом, – уверенно ответил восьмилетний ребенок. – Потом короткая горизонтальная, еще одна длинная вертикальная. Суть в центре, – закончил он.
– Очень хорошо.
Он вновь опустил кисть в краску, помешал, чтоб вещество не засохло, не затвердело, теряя свойства.
Вытащил кисть, стряхнул пару раз, занес над бумагой.
– Хироши! – раздался другой, жесткий мужской голос.
Мальчик вздрогнул.
Капля упала с кисти, испортив всю тонкую каллиграфическую работу.
Мать тут же склонила голову, отодвинулась от ребенка, присела под стеной. В дверях стоял могучий бородатый темноволосый мужчина. Одетый в светло-голубое кимоно, с мечом у пояса. Он являл собой образец самурайского величия и гордости. Господин Тензен Шинсуке, верный шомиё отца.
Мальчик отложил кисть, не показывая, насколько он огорчен крахом тонкой работы. Подошел к господину Шинсуке, поклонился.
– Твой отец желает тебя видеть, – коротко бросил шомиё, повернулся и зашагал вперед.
Молчаливый приказ наследнику рода следовать за ним.
Нобунага Отомо сидел в саду. Одетый в богатое черно-золотое кимоно, с комплектом дайсё на боку, он прихлебывал чай и смотрел вниз. Там, у подножия Железного Дворца, уже больше месяца собирались отряды армии.
В такой день, как этот, при хорошей погоде и ясном небе, были видны движущиеся песчинки людей – самураев, призывных асигару, обслуги лагеря, слуг, куртизанок, всех тех, кто вместе создавал нечто, называемое армией. Подвижные фигурки животных и недвижимые глыбы палаток. Наконец, штандарты почти всех известных цветов, обозначающие места, где собирались конкретные кланы.
Все кланы Ниппона.
Господин Шинсуке остановился, а Хироши вышел вперед и поклонился отцу.
Нобунага Отомо даже не взглянул на него. Он был занят чем-то иным – что-то крутилось у его правой ладони. Странный звук донесся до ушей мальчика, как будто тявканье.
– Подойди ближе, мальчик, – приказал Отомо голосом, не терпящим возражений.
Хироши приблизился.
И разулыбался, увидев, что прячет отец.
Маленькая собачка, щенок. Он радостно терся о ладонь мужчины, ожидая ласки и игры. Отомо тем не менее был холоден, как сталь. Как всегда. Лишь время от времени поглаживал песика, чтоб тот слишком не крутился. Наконец повернулся к мальчику.
– В бусидо семь достоинств, – сказал он сыну. – Ты знаешь их все?
– Знаю, отец.
– Назови их. Сейчас же!
Хироши перевел взгляд с собачки на отца.
Нобунага Отомо был отлично сложенным воином в расцвете сил. Густая черная шевелюра и столь же черные усы производили впечатление так же, как жесткое выражение лица и холодный взгляд. Но, несмотря на строгий вид и холодную внешность отца, Хироши знал, что он добр к своим подданным. Налоги были справедливыми, а те, кто не в силах был их выплатить, могли рассчитывать на скидки или каким-то образом отработать. Самые бедные иногда даже получали продукты из кладовых замка, если была такая возможность. Можно было заработать и службой в войсках клана, или прислугой во дворце. Отомо был строг, но справедлив – награждал щедро, карал беспощадно.
В том числе и собственного сына.
– Честь, – начал перечислять мальчик, – уважение, храбрость, преданность, верность самому себе, честность и умение сочувствовать.
– Умение сочувствовать… а иначе?
– Чуткость?
– Опекунство. Забота. Ты заботишься о ком-нибудь, Хироши?
– Нет, отец.
– Теперь уже да.
Отомо встал и подал песика сыну. Тот радостно заулыбался, когда щенок начал радостно тявкать и лизать ему руки и лицо, почесал в ответ щенку коричневую шерстку.
– Как назовешь его, мальчик?
– Цуги!
– Пятнышко?
– Да, отец, видишь, у него под правым глазом пятнышко. Выглядит так, будто ему кто-то глаз подбил, – засмеялся мальчик.
– Настоящий бойцовый пес. – Отомо выпрямился. – Ты должен будешь заботиться о нем, как здесь, так и в поездке.
– По… поездке?
– Ты слишком много времени проводишь с матерью. Она тоже хочет учить тебя чуткости, но женщины не понимают, в чем истинный смысл заботы. Дай им волю, они берегли бы от мира своих детей до поздней старости и вырастили бы из них мягкотелых трусов. Этот пес научит тебя, что такое настоящая забота, такая, которую должен проявлять мужчина и воин. Понимаешь, мальчик?
– Да, – солгал Хироши. – Да, понимаю.
– Шинсуке, приготовь вещи для моего сына и меня. Мы отправляемся в Кедо.
Шомиё поклонился и ушел выполнять приказ. Тем временем отец вновь уселся за столик и сделал очередной глоток чая.
Щенок вырвался из рук мальчика и рванул куда-то в кусты. Хироши последовал за ним – сперва медленно, опасаясь слишком заиграться на виду у отца, но когда счел, что удалился достаточно, побежал.
Какое-то время они бегали друг за другом между клумбами и прудами, в которых плескались золотые, белые и пятнистые рыбы. Отец очень любил этот сад. Траву, деревья, идеально уложенные каменные тропинки. Конечно, у него были садовники, но он работал наравне с ними. Когда его однажды спросили об этом, ответил, что воину следует познать смирение, и лучше всего этому учит работа.
Наверное, как раз это – способность находить общий язык как с другими владетельными лордами, так и с самым простым слугой и с последним крестьянином – помогло именно Нобунаге Отомо объединить все кланы. Армия, собирающаяся под стенами Железного Дворца, должна была выступить против мангутов – в первый раз в истории островов плечом к плечу должны были сражаться самураи всех родов, даже тех, что еще недавно были смертельными врагами.
