Хироши увидел, как голова покатилась по доскам, а дергающееся тело свалилось вперед. Алая кровь хлестнула из разрубленной шеи.
Он отвернулся, закрыл глаза.
– Не смей! – прошипел Отомо. – Ты должен смотреть, смотреть до самого конца!
Собрав всю свою смелость, Хироши открыл глаза, снова взглянул на сцену. Голова все еще лежала там, но тело уже оттащили. Один из городских стражников полил водой меч палача. Тот стряхнул с клинка воду и кровь. Поднял оружие над головой привычным, медленным, почти ритуальным движением.
Очередной приговоренный не был таким покорным – рыдал и умолял о пощаде. Рухнул на колени перед стражниками, а те вопросительно взглянули на отца Хироши.
Тот покачал головой.
Воющего человека притащили к палачу. Его пришлось держать двум воинам; он бешено вырывался, боролся за жизнь. Но его надежно держали в железной хватке.
Меч рухнул.
Голова покатилась по доскам, но это был еще не конец! Когда стражники отпустили обезглавленное тело, оно продолжало метаться – приговоренный, словно курица с отрубленной головой, стал ползти по эшафоту, подпрыгивая на ладонях и локтях, а кровь все это время хлестала из шеи на доски, стражников, палача и стоящую ближе к сцене часть толпы.
Тело наконец упало с помоста, а стражники загоготали.
Хироши вырвало.
Когда он пришел в себя, отец смотрел на него – но в глазах не было презрения или упрека, лишь понимание.
– В первый раз мне тоже пришлось… сбросить эту тяжесть. Но ты должен смотреть дальше, мальчик, – приказал он.
И мальчик смотрел.
Очередной приговоренный не рыдал, не умолял и не бился, хотя нагота должна была его сковывать. Стал на колени, склоняя шею, сверкнул меч. Голова покатилась по эшафоту, а тело еще какое-то время дергалось.
А потом подвели еще одного, и еще одного… кровь пятнала эшафот, меч сверкал, а Хироши смотрел на все это, пока казнь не закончилась.
Когда они возвращались, отец посмотрел на сына, в чьих глазах теперь появился холод.
– Молодец, мальчик. Это был второй урок, – сказал он.
Они ни разу не заговорили о том, что видели, – возвращались в замок в отличном настроении. Армия приветствовала их с тем же энтузиазмом, с котором недавно с ними прощалась, а Хироши, вернувшись в свои покои, допоздна играл с Пятнышком. Не думал о крови, о взмахах меча или о смерти, свидетелем которой стал. Он понимал, или как минимум пробовал понять, зачем отец взял его с собой на казнь. Воин должен быть благородным, но элементом благородства является защита клана и подданных. А защита – это еще и смерть. И собственная в том числе, но в первую очередь – смерть врагов. И если Хироши суждено было когда-то стать даймё клана Нобунага, то со смертью он должен был познакомиться очень близко.
Мальчик поужинал с родителями, отложил немного еды и для щенка, понимая, что отвечает за него с того момента, как получил его.
Потом лег спать.
А разбудил его шелест раздвигаемых дверей.
– Вставай, мальчик!
Была поздняя ночь, но отец стоял в его комнате полностью одетый и в доспехах.
– Вставай! Одевайся! – приказал он коротко и вышел.
Хироши не понимал, что происходит. Неужели мангуты напали? Штурмуют замок? Отец оставил для него в комнате какие-то дорожные мешки, а еще… меч! Небольшой вакидзаси, как раз подходящий для возраста и веса ребенка.
Что же, мальчик оделся, набросил плащ и засунул за пояс ножны с мечом, горизонтально, как учил господин Шинсуке. Вышел в сад, где ждал отец.
Внизу, в лагере, светилось море огней – факелы, лампы, костры.
– Отправишься в город, мальчик. Один, – сказал отец. – Отправишься в город и привезешь кое-что для меня.
– Д-да, отец! – ответил Хироши, хотя в его голове зазвенели панические мысли: «Не справлюсь! Не смогу! Не выйдет!»
Он успокоил себя серьезным усилием воли.
– Ты помнишь казнь? Эшафот? Тела казненных все еще лежат там. И головы. Привезешь мне одну из них, но поспеши! Сейчас лето. Трупы в тепле быстро разлагаются.
Мальчик думал, что упадет в обморок, но не проявил никаких эмоций. Он не мог противиться воле отца. То есть он мог бы это сделать – но навлек бы на себя такой позор, что потребовалось бы сеппуку, чтоб его смыть.
Он не заплакал, не выразил сомнений, не сопротивлялся. Задал лишь единственный вопрос, который пришел ему в голову:
– Что с Пятнышком?
Что-то блеснуло в глазах отца, но его лицо будто подобрело.
– Заботишься о товарищах до конца? Это хорошо. Не беспокойся за щенка. Я займусь им до твоего возвращения. Оружие у тебя есть, запасы в дорогу есть, твой конь ждет внизу. Это тот же конь, на котором ты ехал, тот, который уже знает твой вес. Поезжай в Кедо, дорогу знаешь. Не подведи меня. Это третий урок.
Конь фыркал и тряс головой, но шел вперед. Хироши съежился в седле.
Через заставы и лагерь его пропустили без проблем. Стражники, очевидно, знали, что сын даймё отправляется с каким-то заданием, так что лишь низко кланялись.
Восьмилетний сын даймё, снаряженный как настоящий воин, выезжал в темную ночь для того, чтобы выполнить задание.
Луна светила ярко, и бледный отсвет заливал холмы, придавая траве странный неземной вид. Стебли качались в такт порывам ветра. Хироши показалось вдруг, что они ожили и пляшут, будто актеры в театре.
Существа, что спустились с луны, сейчас выплясывали вокруг него удивительный танец, притворяясь травой. Все для того, чтобы дорога показалась ему полегче – персональный спектакль, только для него.
И тогда перед его глазами снова встало это зрелище – кровь, катящаяся по доскам голова. И танец превратился в дергающийся пляс безголового тела, мечущегося по эшафоту.
Хироши потряс головой, отгоняя эту иллюзию.
Он доехал до лесов, отделяющих ближние к Железному Дворцу земли от города. Въехал между деревьев, и когда их кроны закрыли для него свет луны – оказался в полной темноте.
Несмотря на это, он по-прежнему ехал прямо, тракт вел почти точно на юг. Только уже не веял ветер, не плясала трава. Лес выглядел совершенно мертвым, стволы казались колоннами мрака, поддерживающими невидимый потолок.
И вдруг откуда-то сбоку Хироши услышал шорох. А потом увидел горящие зрачки.
Одна пара, вторая, третья…
Глаза мальчика успели привыкнуть к темноте, он отчетливо видел – это волки. Хищники, целая стая. Стояли вблизи тракта и смотрели только на Хироши, скаля клыки.
Конь пошел неровно, тоже почуяв опасность.
Хироши выхватил меч, блеснуло лезвие вакидзаси. Мальчик направил острие меча в сторону стаи.
