– Прекрати! – завизжал Джеб и ворвался в комнату. Он схватил отца за руку и начал дергать. – Перестань! Прекрати это!
Отец поднял мясистую руку и отшвырнул его в угол комнаты, как надоедливую мошку.
– Ты! – он указал на Джеба. Его глаза безумно блестели, волосы сбились в колтун. У отца была эрекция. Джеб знал, что это такое. Ему стало нехорошо; казалось, его вот-вот стошнит.
– Вернись в комнату, а не то я выпорю тебя, понятно? Давай!
– Оставь его… оставь, – простонала его мать.
Она пыталась уползти с дивана. Его отец снова повернулся к матери и ударил ее кулаком в лицо.
Ярость, о которой Джеб и не подозревал раньше, захлестнула его. Он обеими руками схватил тяжелую железную кочергу, стоявшую у камина, и устремился к отцу с воплем: «Прекрати, прекрати, прекрати это!» Он взмахнул кочергой и треснул высокого мужчину по спине.
Его пьяный отец опрокинулся от удара, потом быстро перекатился на спину и уставился на Джеба. Его глаза полыхали нечеловеческим огнем. Этот зверь не был его отцом; отец превратился в животное. Зверь оттолкнулся от дивана и набросился на сына.
Джеб поднял кочергу.
– Нет, папа, нет! Пожалуйста, нет!
Но его отец не остановился. Охваченный ужасом, Джеб ударил его кочергой, которая с хрустом врезалась поперек его носа и виска.
Его отец замер, как лось, подстреленный в сердце. Он шагнул вбок, качнулся, и его лицо странно обмякло. Потом его ноги подкосились, и он рухнул вперед, ударившись лицом об пол. Темная кровь вытекла из-под его головы.
Паника парализовала Джеба. С кочергой в руке он смотрел на своего отца и мелко дрожал всем телом. Его взгляд метнулся к матери, которая лежала неподвижно. Он выронил кочергу и подбежал к ней.
– Мама! Мамочка! – Он встряхнул ее, но она не пошевелилась.
Джеб оставил ее на диване и вернулся к отцу. Перевалил его на спину и заглянул в его широко распахнутые, пустые глаза. Джеб много охотился и знал смерть, когда видел ее.
В ту ночь он убил собственного отца.
Джеб глубоко задышал, мысленно возвращаясь к настоящему. Он отошел от окна и опустился на диван. Когда его мать пришла в себя, она защитила его. Она солгала, когда сказала, что ударила мужа, пока он избивал ее, что он упал и ударился головой, потому что был сильно пьян. Полицейские поверили ей; истории о пьяных индейцах были притчей во языцех.
Сотрудница социальных служб приехала проверить состояние Джеба, но тот не стал говорить с ней. Он никому ничего не сказал.
Он рассказал об этом только Рэйчел много лет спустя.
Джеб уткнулся лицом в ладони. Переживание причинило ему физическую боль. Чувство вины… оно никогда не покидало его. Как бы он хотел поговорить с матерью прежде, чем она умерла! Он жалел о том, что она не дожила до его формального оправдания и освобождения.
Он поднял голову, смаргивая слезы.
«Я все равно собираюсь доказать это, и для тебя тоже. Я знаю, что ты там. Знаю, что ты увидишь…»
Но слезы все равно покатились по его щекам. Кого он хотел обмануть? Было слишком поздно.
«Мужчины не плачут, придурок…»
Отец говорил ему эти слова. Это было частью его наследия. И с этим ему теперь придется жить дальше.
Глава 18
Я вхожу в дом и сразу же останавливаюсь. Куинн сидит у кухонной тумбочки с бледным лицом. В доме холодно и пусто.
– Куинн? Что ты тут делаешь в такую рань? Еще даже не рассвело.
В угрямом молчании она смотрит на мои голые ноги, обутые в резиновые сапоги. Меня охватывает чувство вины.
– Хочешь позавтракать? Овсянка, бекон и яйца?
Взгляд Куинн переходит от моих ног к копне спутанных волос у меня на голове.
– Французские тосты? Блинчики? – Мой голос звучит слишком пронзительно.
Она соскальзывает с табурета и бегом поднимается по лестнице. Хлопает дверью так сильно, что картина внизу сползает набок. Трикси жалобно скулит.
Я чувствую себя выпотрошенной.
И меня одолевает раскаяние из-за ссоры с Джебом. За то, что все эти годы я не верила ему. За то, что я предала его доверие и разгласила ужасную историю из его детства. У меня перехватывает дыхание от тяжести моих проступков. Все люди подвержены постепенному износу, и, по правде говоря, я в полном ужасе. По поводу моих чувств к нему. По поводу того, чем это может обернуться. Я переключаю радиоприемник на метеорологическую станцию. Диктор говорит о массивном снеговом фронте, о зимнем циклоне, который приближается к горам с севера. Сноу-Крик находится прямо на его пути.
Я быстро усиливаю громкость. Метеоролог объясняет для непосвященных, что это наиболее распространный вид снежных буранов с грозами, существующий в нашем регионе. Зрелые грозы обычно находятся в центре циклона, а рассеянные грозовые фронты – с подветренной стороны. Эти грозы приносят с собой чрезвычайно обильные осадки, град, частые молнии и шквалы, достигающие ураганной силы.
Я гляжу в окно на мертвенно неподвижные воды Грин-Лейк. На сухие кусты и груды палой листвы, на побуревшие верхушки хвойных деревьев. Нам нужен дождь. Нам нужно, чтобы склоны покрылись снегом. Но молнии могут быть настоящими убийцами. А если ветер будет беспорядочно меняться, то пожар на Вулф-Ривер может в считаные минуты агрессивно разрастись и повернуть сюда. Если от ударов молний начнутся другие возгорания и соединятся с этим пожаром, то мы столкнемся с идеальным огненным штормом. У меня дурное предчувствие насчет этого.
Прежде всего я поднимаюсь по лестнице, чтобы убедиться в надежности упаковки наших рюкзаков и проверить корзинку, миску с водой и еду для Трикс.
* * *
Беппи готовила завтрак. В пятницу у Клинта был выходной день. Пожар на Вулф-Ривер наконец удалось остановить водяными бомбами, но лес все еще горел, и неподвижный воздух снаружи потрескивал от статического электричества, что предвещало сильную грозу. Снаряжение Клинта было упаковано и находилось в полной готовности, и он взял с собой пейджер и рацию, пока работал в сарае.
Внизу с приятным и знакомым звуком вращался барабан стиральной машины. Беппи читала роман, помешивая на плите овсянку в кастрюле. Пар, валивший оттуда, затуманивал стекла ее очков; она так и не смогла носить контактные линзы. Это досаждало ей в школе, но не теперь. Она сняла очки и посмотрела на Сьюзи, которая мучилась с вязанием за старинным деревянным столом. Ее средняя дочь Дженис читала наверху, а Холли играла со своими куклами. Беппи старалась выращивать как можно больше домашних продуктов. Ей нравилось знать, что попадает в умы и организмы ее детей, и она хотела учить их в духе Господа.
Окна тоже затуманились. Их лабрадор по кличке Блэстоун спал перед очагом, где Беппи утром развела огонь. Когда зажужжал таймер, она отложила книгу и поставила исходившую паром кастрюлю на стол, где уже стояли свежие фермерские сливки и фруктовые консервы. Метеоролог в маленьком телевизоре рядом со столом теперь говорил о возможной перемене ветра, который раздует пожар на Вулф-Ривер и повернет его в сторону роскошных арендных поместий на Сноу-Крик.
