Джеб открыл коробку, достал вложенный буклет и нашел песню «Грубый парень». Пока он читал, то чувствовал, как вдоль позвоночника стекает холодный пот.
Давайте, незваные гости…
Давайте, все грубые парни и девки
Поезд грубых парней крушит все вокруг
Он уже прибывает
Тики-тики-тик
Поезд грубых парней крушит все вокруг
Поезд грубых парней крушит все вокруг
Танцуйте, незваные гости
Вы все лицемеры, все грубые парни и девки…
Он поднял голову. Кровь тяжело пульсировала у него в ушах.
– Так бывает со всеми песнями, где слова ритмично повторяются, – сказал Дрейкон. – Они очень прилипчивые. Я могу представить, как эта мелодия постоянно крутилась в голове у Эми, особенно если она сопровождала какое-то травмирующее событие.
– «Грубый парень», а не «похотливый щенок». Должно быть, Эми ослышалась.
– Это не первый раз, когда человек слышит одно, а запоминает другое. Со мной так бывало. «Грубый парень» – это сленговое выражение, возникшее в ямайской уличной культуре 1960-х годов. Оно ассоциировалось с буйной молодежью, с музыкой в стиле ска и рокстеди. Во многих песнях того периода авторы либо критиковали, либо поддерживали насилие «грубых парней». Как и в этой песне Джакиля.
Наступило короткое молчание, потом Рэйчел сказала:
– Но кто мог слушать такой компакт-диск девять лет назад, когда все это случилось? Кто тогда любил старую музыку регги 1960-х годов? Я имею в виду, что молодежи обычно нравятся современные хиты.
Дрейкон фыркнул.
– После первых гастролей Джакиля и «Тутс» в Сноу-Крик там был как минимум еще один поклонник их музыки, кроме меня. В то время у нас были общие музыкальные интересы. Он учился в школе и был на год младше меня.
Все взгляды обратились к нему.
– Кто это? – быстро спросил Джеб.
– Адам Лефлер.
Рэйчел приоткрыла рот от изумления.
– Вы шутите, – сказал Джеб.
– Адам стал верным поклонником старого ямайского регги. И все это началось с того концерта в Сноу-Крик тринадцать лет назад.
– В какой день Джакиль выступал в прошлом апреле? – спросила Рэйчел.
Дрейкон нахмурил лоб.
– Фестиваль всегда проводится во время весенних каникул, которые приходятся где-то на второй уик-энд апреля. Минутку… – Он достал из кармана смартфон и включил календарь. – Это выступление состоялось седьмого апреля, в среду.
– Джеб, – Рэйчел внезапно охрипла от волнения, – это было за день до смерти Эми. Она застрелилась восьмого апреля. Думаешь, она поэтому приехала сюда и пропустила назначенную встречу с Софией? Потому что она узнала о выступлении Джакиля и захотела что-то вспомнить? Думаешь, она начала вспоминать, потом купила этот диск, вернулась домой и продолжала слушать, пока не вспомнила?
Джеб уставился на нее.
– Боже мой. Это возможно.
– Нам нужно вернуться в гравийный карьер. – Она вскочила с места. – А потом нужно подняться вверх и проверить шахту. Что, если это случилось прямо там, в старой угольной шахте над карьером? Кто-то мог увезти Эми на север и бросить ее в трапперской хижине после изнасилования, чтобы отвлечь внимание от шахты.
– Это значит, что Мэрили по-прежнему может находиться там, – тихо сказал Джеб. Он тоже встал. – Нам нужно идти. У нас была запланирована еще одна остановка в городе.
Они поблагодарили Пайпер и Дрейкона. Джеб заметил, что Рэйчел снова предпочла не трогать руку Пайпер. Когда они возвращались к автомобилю, Пайпер остановила его легким прикосновением руки.
Изумленный электрическим покалыванием на коже, он заглянул ей в глаза. Ее взгляд был пронизывающе интенсивным.
– Вы видите меня насквозь? – поинтересовался он.
Пайпер улыбнулась.
– Я вижу, что вас гложет, Джеб. Для этого не нужно быть экстрасенсом.
– Ну да. – Он оглянулся на Рэйчел, которая уже открывала дверь автомобиля. – Со мной так всегда бывает в ее присутствии. – Он хмыкнул. – Впрочем, как вы понимаете, в тюрьме я не мог встречаться с другими женщинами для сравнения.
– Я хочу, чтобы вы знали, почему Рэйчел прячет от меня свою внутреннюю сущность, – сказала Пайпер. – Пять лет назад, когда я впервые встретилась с ней и попыталась взять интервью, мы обменялись рукопожатием. – Пайпер выдержала паузу. – И я мысленно увидела вас. Меня словно треснули кирпичом по голове. Ясно как день. Я знала, что это вы, – по фотографиям из газет и по моим исследованиям для документальной драмы. Энергия этого образа была ошеломительной. Вы были как призрак, обитавший в сознании Рэйчел.
– Пять лет назад?
Пайпер кивнула.
Взгляд Джеба переместился на Рэйчел, которая уже сидела в автомобиле. Она наблюдала за ними. У него вдруг сперло в груди. Она не отпустила его от себя, даже после приговора. Нет, она продолжала удерживать его в своем сердце и в своей душе.
– Вы – часть ее существа, Джеб. А она – часть вашего существа. Я просто хотела, чтобы вы это знали.
Джеб сглотнул. Он не знал, что сказать.
– Я верю в судьбу, – продолжала Пайпер. – Вам обоим нужно сражаться за это, что бы ни случилось. Иначе ваша жизнь не будет правильной или целостной. Поверьте, я знаю.
– У вас с Дрейконом было то же самое?
Она сокрушенно улыбнулась.
– Однажды я расскажу эту историю. Когда у вас будет больше времени.
Джеб удержал ее взгляд.
– Спасибо вам. За все. Если бы не вы, то меня бы здесь не было.
– Поезжайте, – сказала она. – Доведите дело до конца.
Джеб повернулся и пошел к автомобилю, где ждала Рэйчел.
– Что она тебе сказала? – спросила она, как только он уселся за руль.
– Ничего особенного.
Рэйчел изогнула бровь.
– Это все ее экстрасенсорные штучки, да?
Он включил зажигание.
– Эти ее экстрасенсорные штучки спасли мою задницу. Они направили ко мне Софию. Они вернули мне Куинн. Они помогли мне быть здесь, рядом с тобой, поэтому я не собираюсь отмахиваться от них.
Он включил передачу, проехал по крутой подъездной дорожке и выехал на шоссе вокруг Пайнкон-Лейк.
– Знаешь, это как-то не укладывается в голове, – сказала Рэйчел через несколько минут.
– Что не укладывается?
– Адам. Думаешь, эти парни могли защищать его, когда давали ложные показания в суде? Я хочу сказать, тогда он уже был копом и служил в Королевской конной полиции в Эдмонтоне. Он уже три года проработал в RCMP и вернулся домой только ради отпуска на День благодарения. Поэтому я не понимаю… Нет, только не Адам.
