— Когда как, — пожал плечами Мартенсон, — вы думаете, почему их так долго ловят? Маньяк в воображении обывателей — какое-то дебилообразное чудовище, со свисающей изо рта слюной. А на деле… Увы, на деле это может быть кто угодно. Я недавно освидетельствовал вашего коллегу, милиционера. Он убил и расчленил жену. Что-то заподозрила соседка — он и ее на куски покромсал. В ванной комнате лежали два мелко нарезанных трупа, а он продолжал ходить на работу, выполнять свои обязанности. Кто это: обычный преступник или душевнобольной?
— Каждый преступник душевнобольной, — заявила Беликова.
— Совсем не обязательно, — поморщился доктор, — как говорили древние: «прежде чем спорить, надо условиться о терминах». Что такое преступник?
— Человек, нарушающий закон.
— Правильно, — кивнул Мартенсон, — а если он вынужден его нарушить? Если на него напали и он превысил допустимые пределы самообороны? Или дал пощечину матерящемуся хулигану? Это — преступник?
— Вас пытались привлечь за превышение? — догадалась Беликова.
— Сначала пощечина, потом превышение, — гордо сообщил врач, — их было двое… А у меня острый зонтик… Но это к делу не относится. Я подвожу к тому, что нарушить закон может любой человек, попавший в определенные обстоятельства. Другое дело: в какой мере его нарушить и каким образом. У нас у всех есть сдерживающие факторы: мораль, нравственность, воспитание, страх перед наказанием… У маньяков эти ограничения либо сильно размыты, либо отсутствуют полностью. Они просто хотят что-то получить и добиваются этого всеми доступными средствами. Мания — это желание получить требуемое любым путем, невзирая на запреты и трудности. Нарко-мания, графо-мания… Сразу оговорюсь, что я веду рассказ в ключе интересующей вас проблемы и не упоминаю о всевозможных фобиях, маниях преследования и тому подобном… Волевые механизмы таких людей ослаблены, все силы уходят на то, чтобы удовлетворить свою страсть, потребность.
Они по-настоящему мучаются и, как правило, идут на дело, когда им кажется, что терпеть уже невозможно. Некоторым это нравится, некоторым — нет… Каждый случай индивидуален. Насколько я понял, убийца, интересующий вас, женщин не насилует и вообще в какой-либо сексуальный контакт с ними не вступает?
— Именно так, — подтвердила Беликова, — никаких следов сексуального контакта.
— Это как раз неудивительно, — задумался врач, — многие маньяки сексуально бессильны. Для них удар ножом ассоциируется с половым контактом. Например, знаменитый Чикатило любил наносить удары ножом в глаза, это доставляло ему сексуальное удовольствие. Анатолий Сливко — кстати, заслуженный учитель РСФСР, это к вопросу о внешней жизни маньяка — получал сексуальное удовлетворение только от вида окровавленных детей в пионерской форме… Хуже, если мы имеем дело с психопатом.
— Как это понимать?
— С одной стороны, он убивает только женщин… Но можем ли мы быть уверены, что им движут исключительно сексуальные мотивы? Может быть, мужчины ему просто физически не по зубам? Помните, дело Чарльза Уайтмена? Снайпера морской пехоты, который в один прекрасный день поднялся на крышу университета в штате Техас и открыл стрельбу по случайным прохожим? Убил пятнадцать и тридцать три человека ранил. Он оставил записку: «Я не знаю, что толкнуло меня на это, но мир не стоит того, чтобы в нем жить». Или так называемые «ангелы смерти» из Австрии — четыре медсестры, убившие сорок два человека. Одни из них говорили потом, что хотели облегчить страдания тяжелобольным, другие, что это доставляло им удовольствие.
— Разве маньяки могут действовать вместе?
— Могут. Это вопрос внушаемости. Вы должны были видеть такие примеры в случаях групповых изнасилований. Или случай с Лином Корром, которому помогали совершить более сорока убийств два подростка, заманивающие жертвы и участвующие вместе с ним в садистских оргиях. Или англичане Иэн Брейди и Майра Хиндли, пытавшие и убивавшие детей… И это, так сказать, хрестоматийные случаи. Ищите причину Попытайтесь понять: почему он убивает? Чего он хочет? Что причиной? Секс? Бредовая идея? Ведь тенденции прослеживаются? Он убивает только проституток и писательниц. Почему? Они чем-то похожи между собой? Внешностью, одеждой или только сферой работы? Я не могу осветить вам ситуацию подробнее — я плохо знаком с делом. Но мой вам совет: все же освидетельствуйте этого молодого человека — Бортко — медицинской комиссией. В таком деле нельзя полагаться только на интуицию.
Попросив разрешения при необходимости прийти еще, расстроенная Беликова покинула кабинет. Вернувшись домой, выгуляла собак, накормила истошно блажащего кота, села на любимый диван и задумалась.
— Это ничего, — сказала она вслух, словно убеждая в чем-то жмущихся к ее ногам дворняжек, — так всегда бывает, когда занимаешься сложным делом. Чем дальше в лес — тем толще партизаны… Старатели вообще тонны руды ради одного золотника перелопачивают. А писатели тысячи сюжетов и персонажей перебирают ради одного-единственного… Что это ты опять о писателях? — спросила она саму себя. — Понравился? Да, занятный мужик. А самое приятное то, что он не маньяком оказался. А может быть, ты потому так к нему и прицепилась? А?.. Понравился мужик, вот и прицепилась. Когда в каждом маньяка подозреваешь, хочется, чтобы хоть тот человек, который приглянулся, был вне подозрений. О чем ты говоришь, старуха? Какое в твоем возрасте «понравился»?
Это ты можешь перед коллегами из отдела «проржавевшую секс-бомбу» для смеха изображать, но хоть себе-то не ври! В твоем возрасте лучший друг женщины — клизма… Но с другой стороны, общаться-то это не мешает, правильно? Если на людей смотреть только с точки зрения межполовых отношений, самому маньяком стать нетрудно. К тому же он что-то говорил о мотивах. И врач советовал мотивы искать. Интересно, я вру себе или нет? Хочется мне ему позвонить или для работы полезно позвонить? А, к чертовой бабушке! Будем считать, что хочется и полезно. Совместим, так сказать, полезное с приятным… Так звонить или не звонить — вот в чем теперь вопрос?
От размышлений ее отвлек телефонный звонок.
— Если опять Григорьев — убью на фиг, — пообещала она собакам, снимая трубку. — Слушаю.
— Еще раз здравствуйте, Екатерина Юрьевна, — раздался в трубке насмешливый голос Смолякова. — Вы уже убедились в моем алиби?
— Как вы… Откуда вы узнали мой телефон? — опешила от неожиданности Беликова.
— Были бы настойчивость и желание, — рассмеялся писатель, — а то и другое у меня есть… Я нашел в справочнике телефон третьего отдела — ведь именно так правильно именуется ваше место работы? — поговорил с приятным молодым человеком по фамилии Григорьев…
— Я его точно убью! — пообещала Беликова. — Я не против того, что вы позвонили мне, но с его стороны давать телефон незнакомым людям — свинство…
— Не совсем незнакомым, — поправил ее Смоля-ков, — к счастью, он тоже оказался моим поклонником. К тому же — надо отдать ему должное — предварительно взял у меня данные, пробил их по своим каналам, затем перезвонил мне и уже только после этого сообщил ваш номер. Я пошел на должностное преступление: наврал ему, что хочу использовать вас в качестве прототипа одной из героинь в своем романе. Стыдно, но очень хотелось вам позвонить… Вот и соврал…
