— Так не надо, Лайам. Люди не должны выживать. Поэтому здесь одни разбойники.
— Вдруг мы включим здесь райский уголок, а море, что мы видели, вдали сразу высохнет? Я просто задаю вопросы Шами. Я творю дела без особой оглядки, ты же меня знаешь. Но сейчас мы, возможно, оказались перед неким моральным выбором. А ты лучше меня, ты всегда чувствовал, как правильно, а как нет. Поэтому я спрашиваю у тебя, ты уверен, что нам надо дать этим людям воду и леса? Подумай, вот те пустынники, они жители пустыни. Они веками уже живут в таком климате, они к нему привыкли, это их дом, у них вся жизнь и быт приспособлен к пустыне. Если вдруг с неба начнет лить дождь, они испугаются, они будут не готовы жить в мире, где нет знакомых им песков, где вымрут привычные им животные.
— Они не живут, а выживают. В новом мире, выживать будет легче. Если они научились жить в трудном мире пустыни, то в мире адаптированном к человеку тем более выживут.
Лайам задумчиво посмотрел в глаза брата.
— Что ж, все верно, я тебе верю. Мирика, ты у нас как бесхитростная частичка добра…
— Что значит бесхитростная? Глупая, что ли? — насторожилась Мирика.
— Не цепляйся к деталям. Если мы с Шами оба ошибемся, ты как страховка и всегда нас поправишь. Что скажешь?
— Вернуть ли воду и нормальный климат в пустыни и степи? А о чем тут думать? Конечно, да.
— Единогласно. Салли. Сыграй для нас эту мелодию на инструменте древних. Настрой климатические системы на те настройки, которые тут были раньше. Когда Мастиртек стоял живой и шумный. Когда мир еще не захлестнули войны.
— Ой, а можно поменьше патетики, лидер ты наш, светоносный? — усмехнулся Салли. Он коротко взглянул в потолок.
Вдруг за окнами начало что-то происходить. Молочные блеклые облака под ними за окном, пришли в движения, стали вдруг набухать, наливаться цветом как спелая черника. И грянул гром. Тут и там вздувались яркие золотистые шары из мягкого света и светить, как маленькие солнца.
— По-моему, я слышу шелест дождя, — пробормотал Стюард.
Конечно, ему казалось. На такой высоте нельзя было ничего услышать, но каждый поверил, что тоже слышит шум дождя.
****
Лайам стоял и любовался вечерним небом и электронными облаками, ставшими похожими на те, что укрывали Кадолию. Шел легкий теплый дождик, сверкающий в золотых и красноватых лучах. Над головой клубилась черничная вата; где-то она была густо-фиолетовая, где-то наливалась светом, как поспевающее яблоко летним днем, и прорывалась яркими лучами, расчерчивающими дымку, стелющуюся у земли, парящей и пьющей воду, которую видела так редко.
К крыльцу дома, где стоял Лайам подошел Стюард:
— Итак, вы скоро уедете?
— Возможно, — ответил Лайам.
— А что будет с нами парень? Вы дали нам живительный свет и дождь, что если у нас захотят их отнять?
— Свет и дождь есть теперь у всех в округе.
— Ты знаешь, о чем я хочу сказать.
— Защищайтесь, я привез вам оружие.
— Ты такой безразличный. Ты просто идешь к своим целям, да? Тебя не волнует судьба людей, встречающихся тебе на пути, чьи жизни ты перевернул?
Лайам мрачно взглянул на него.
— А ты хочешь пожаловаться, старик? Ты хотел бы и дальше прозябать в полупустыне и делиться урожаем с многочисленными разбойниками вокруг?
— Нет.
Лайам помолчал, размышляя.
— Если хочешь знать, мне бы не хотелось вас бросать, не разобравшись с разбойниками окончательно. Но мне надо двигаться дальше, я не могу торчать здесь и дожидаться, когда эти шайки сподобятся на какие-то действия, и можно было бы… или перестрелять их, или начать договариваться. И почему я должен договариваться, Стюард? Я не король этих мест.
— Я тоже не король.
— Ты руководишь этим городом.
Стюард молчал. А потом вдруг спросил:
— Скажи мне парень, кто на самом деле этот человек, что ходит с твоим братом? Человек ли он или что-то иное?
Лайам вздохнул.
— Поверь мне, лучше тебе не знать. Тогда ты будешь спать спокойнее. Он просто Салли, верный слуга Шами. Некто, кого он спас однажды из заточения в забытых коридорах прошлого.
Старик побледнел, это было заметно, даже в красноватых всполохах неба.
Лайаму стало его жалко, и он произнес.
— Я принял решение. Я оставлю здесь своих людей еще на какое-то время. Сдается мне, не больно-то кому хочется так сразу отправляться дальше, мы натерпелись по пути в Меллотракс, а потом еще был изнуряющий переход по пустыне. Ребятам наверняка хочется немного передохнуть, поесть нормальной пищи, поспать под крышей среди добрых людей. Да и мой брат… кажется, он намеревается достроить церковь.
— Спасибо тебе, — с чувством сказал Стюард.
Старик неловко поклонился и ушел. А Лайам смотрел на облака.
****
Шами сидел в церкви, ярко горели фонари, работающие на жире, освещая новый, недавно покрашенный белоснежный зал со скамьями. Он был здесь один. Он просто сидел и думал обо всем, что случилось сегодня.
Со скрипом приоткрылась входные двери. Это была Мирика.
— Ты здесь? Так я и знала. Что ты здесь сидишь? Я ждала, когда ты придешь спать.
— Мне не хотелось. Надо было подумать.
— О чем подумать, Шами? Не надо столько думать. Просто живи, дыши и не забывай, что есть кто-то близкий, о котором тоже надо подумать.
Шами взглянул на нее, не совсем поняв.
Она осмотрела зал, прошлась меж скамей.
— Вам удалось отстроить это здание. Так быстро.
— Я никого не просил, они сами решили помогать.
— Прости, я сюда еще даже не заходила, думала, вы тут что-то еще доделываете.
— Когда строят все вместе закончить можно быстро. Стены уже были, оставалось заделать дыры и убрать мусор.
— Зачем тебе все это? Церковь стояла здесь разрушенная много лет и никому была не нужна.
— Они не знали, что она им нужна. Не видели ее за пылью и мусором. Но всем нужна надежда.
Мирика села рядом с ним на скамью.
— Ну и что вот ты сидишь тут и думаешь? О чем? Пускай эти люди сами о себе подумают. Они столько лет жили здесь, но надо было прийти Лайаму, чтобы сказать им — хватит кормить разбойников, а тебе рассказать им, что есть еще, во что верить и ради чего жить.
— Этим людям не повезло, мир вокруг них пал на самое дно, и они вместе с ним. Они отчаялись и привыкли выживать, а не жить.
— Они привыкли приспосабливаться.
— Не нам их судить, но мы можем им помочь.
