Девушка взглянула на него испытующе из-под своей черной челки.
— Как ты изворотлив, Ли Кадами.
— Зови меня Лайам, прелесть.
— А вот если ты еще раз назовешь меня прелесть, то я-таки всажу тебе свой ножичек в живот, Лайам.
— Жду не дождусь, красавица. Вижу, тебя еще что-то интересует? Ты не выяснила до конца главный вопрос.
Селин нахмурилась, вероятно, ей не понравилось, как легко он читает по ее лицу.
— Да, не выяснила. У тебя кто-то есть? Ты кого-то любишь?
— Нет. Я бездушный и холодный тип, Селин, который не способен любить. Я могу использовать тебя и выбросить, ты этого не боишься?
— Я сама могу использовать и выбросить, Лайам.
— Прекрасно, значит, мы созданы друг для друга.
— С чего ты взял, что я вообще чего-то от тебя хочу, глиняный чурбан?
— Я читаю это в твоих глазах, славная девочка…
— Твои люди, сказали, что у тебя уже есть женщина.
— Мои люди? Сергей и Колвин? Они невероятны в своей способности выдавать врагу любые тайны.
— Ты воспринимаешь меня врагом? Неужели? А они всего лишь парни, стоило мне быть милой, они все мне рассказали.
— Но о какой женщине они говорят? Неужели о Калиссе? Со мной ходит одна девушка с ножом побольше, чем у тебя, но наши отношения только плотские, никакой романтики, другого ей и не надо. Она решила, что создана охранять меня, но и это у нее выходит на редкость бездарно. Так что я свободен, Селин. И я отметил, что ты снова проявила сообразительность, собрав информацию прежде, чем выяснять у меня.
— Девушка с большим ножом? Точно? Ты это не придумал только что? Или ты что-то слышал, как мы обсуждали?
— О чем ты, цветочек?
— Ты точно напрашиваешься на то, чтобы отправиться к праотцам! Хватит звать меня такими словечками!
— Так что там с этой девушкой?
— Какая-то девка с большим ножом вырезала в одиночку всех руководителей Урухов в тот день, когда мы вас нашли. Поэтому город впал в анархию…
Тут она поняла, что сболтнула лишнего и чертыхнулась.
— Калисса в своем репертуаре, после этого мне стоит выразить ей признательность. Но подозреваю, ей помогали, — проговорил Лайам.
— Она… служит тебе? Ты не врешь? И она сделала это ради тебя?
— Они все мне служат, красавица. Все, кто напал на Бандар. Полагаю поэтому у вас вышла заминка с тем, чтобы продать меня людям Шарка? Вы вдруг обнаружили, что люди Шарка кончились?
— Я не должна была тебе это все рассказывать.
— Расскажи, раз начала. Что происходит в Бандаре?
— Мы пока сами не поняли. Шарк умер, в городе неразбериха. А банды из Вольных Земель умудрились напасть на замок и сжечь его, теперь полыхает весь город. Говорят, ими руководил какой-то новый невероятный главарь. Очень здоровый и с черной кожей. Но я ни на минуту не могу поверить, что ты у них главный, и что ты убил Шарка.
— Почему? Неужели я настолько не впечатляюще выгляжу?
— Ты маловат ростом, Лайам Ли Кадами, и мне кажется, даже я могу тебя побить, хотя мордашка у тебя ничего.
— Ты так изящно вернула мне комплимент, благодарю.
— Как ты мог убить его? Шарк силен и больше тебя раза в три во всех направлениях.
— Не толщина делает мужчину сильным, а ум, моя принцесса.
— Я не твоя принцесса.
— Но я могу тебя ею сделать.
— По-моему, ты говорил, что застрелил его из револьвера, где же тут ум?
— Ты права. Но у вас есть пистолеты, и вы не смогли.
— Почему ты решил его убить? Только из-за сестры? Я хочу узнать, что ты за человек.
— Если бы не она, жирдяй бы был жив до сих пор. Я не рассчитывал задерживаться здесь и устраивать какие-то войны. Но Бандар со всеми этими бандитами и рабством мне очень не понравился, возможно, я бы разобрался с Шарком позже.
— Тогда ты должен понимать нас, скальных разбойников. Мы хотели того же самого, что и ты. Свергнуть Шарка и разрушить Бандар. Не ради власти, а чтобы освободить людей, которых он поработил.
— Вы такие альтруисты? — вырвалось у Лайама.
— А ты нет? Ты же сейчас сказал, что тебе не нравились бандиты и рабство.
— Я другое дело, но вы такие же разбойники.
Ее глаза загорелись:
— Нет! Мы другие! Ты не понял еще? Мы не бросили вас в камеры и не связали цепями, вместо этого дали комнаты и относительную свободу передвижения!
— Да, и я все удивляюсь, к чему бы это. Вдруг мы убежим?
— Куда? Вокруг пустыня, да и на каждом выходе из пещер охрана.
Лайам усмехнулся:
— Парни, что выболтали тебе детали моей личной жизни, отменные бойцы. Они могли бы завладеть оружием, убить кого-нибудь. Вас это не беспокоит?
Селин задумалась.
— Нет, потому что тогда они умрут. И они это понимают, и ты это понимаешь. Мой отец человек решительный, смелый, но бывает довольно мягкосердечным. Он против того, чтобы держать людей в цепях и старается следовать этому принципу даже в мелочах.
— Ты бы сделала по-другому?
— Я бы вас хотя бы связала, это верно. Но я доверяю его решению. Мы видим, что вы не разбойники, поэтому, зачем обращаться с вами как с разбойниками?
— Но это не мешает нас продавать, как домашних свиней?
— Мне не мешает. А он бы, возможно, отпустил бы вас на все четыре стороны.
— Правда?
— Правда. Мой отец идеалист. Он всегда хотел построить город свободных людей, где не правили бы разбойничьи законы. Он бывал в молодости на западе в более цивилизованных городах и просто влюбился в это. Он хотел здесь, в покинутых всеми землях, сделать что-то такое.
— Значит, ты хуже своего отца, и не разделяешь его идей? — хитро прищурившись, поинтересовался Лайам.
— Хочешь меня вывести из себя? Не пытайся, красавчик.
— Но разве хорошо продавать людей бандитам, при этом вашим врагам? Вдруг мы ваши потенциальные друзья? Мы не с того начали, Селин. Мы могли бы быть союзниками.
— Почему ты не сбежал, Лайам Ли Кадами?
— Прости?
— Я сказала, что отсюда бежать некуда, вас вмиг догонят. Но, судя по твоей хитрой роже, ты бы мог. Ты что-то давно придумал. Я слежу за тобой, я чувствую. Но ты пока не сбежал, почему?
Лайам посмотрел ей в глаза:
— Я хотел узнать получше, что за люди живут здесь в скалах.
— Я тоже хотела узнать тебя получше.
— Так ты бы не стала меня продавать?
