— Они настоящие профессионалы, я таких никогда не видел, подкрались незаметно, окружили, и все это средь бела дня.
— Может это наши? — посмотрел Лайам на Мирику.
— Ну, так ты выйдешь? — спросил Барнс. — А то моя дочка там ругается с ними и грозится всех перебить. Пошли быстрей, а то ей хватит ума кинуться на их главаря с ножом, она не хочет тебя никому отдавать.
Лайам рабочим в озере:
— Вам повезло, господа, — но вы не расслабляйтесь, я думаю, мы скоро вернемся к осушению.
Когда они вышли на яркий свет облаков из темного входа укрытия скальных разбойников, Лайам понял, что это не люди Шарка. Впрочем, и не совсем те, кого он ожидал здесь увидеть.
У входа полукольцом выстроились полицейские из Кадолии! В бронежилетах и полном обмундировании при такой-то жаре! Он узнал нескольких ветеранов, что сопровождали экспедицию в Меллотракс, другие лица были новыми, а в середине стоял Каниг. Также на отдаление выжидали десятки пустынников, которых они встретили в развалинах Мастиртека, когда врезались на поезде в дюны. Эти то, что здесь делают?
За Канигом переминался взволнованный Шами и, как ни странно, Калисса. А вот Коварда, Мистрикса и кого-нибудь из ребят, он нигде не видел.
Каниг стоял, озадачено смотря на Селин, которая красная от злости кричала на него, к счастью, нож она пока не достала, а то неизвестно, кто отреагировал бы первым, или полицейские с автоматами, или Калисса, чей большой клинок уже был обнажен и наготове.
Селин надрывалась:
— Ни одна сволочь не заберет отсюда Лайама, слышишь, ты! Знаешь ты его, не знаешь — мне без разницы! Никому я его не отдам, понял?!
— Девочка… — начал Каниг.
— Я тебе не девочка, ты, глиняный болван! Я руковожу всей этой шайкой, и ты на прицеле наших ружий!
— Я не понимаю, ты вот это всерьез? Мне показалось, мужчина с бородой здесь главный, а не ты, долго он там еще?
Тут Каниг поднял голову, увидел Лайама и расплылся в широкой улыбке.
— Отстань от него Селин, я действительно его знаю! — проговорил Лайам.
— Что? Ах вот как? А выкуп где тогда? Ты наш пленник, вообще-то!
Лайам положил ей руку на плечо, отстраняя от Канига:
— Никакого выкупа не будет Селин, и Барнс давно это решил, так что прекрати, тем более они вооружены лучше вас.
Селин, фыркнув, отступила.
Каниг, улыбаясь, его разглядывал:
— Лайам! Мы пришли спасать тебя из плена, но не похоже, чтобы тебя здесь удерживали насильно! Мы наблюдали за этим местом полдня. Ты расхаживаешь повсюду и раздаешь им указания! Я так и знал, что ты вовсе не пропал, а просто нашел себе племя каких-то диких людей и ведешь их к процветанию.
— Они действительно меня похитили, но мы как-то сроднились за эти дни, — ответил Лайам.
— Шами! — вскричала Мирика и ринулась к нему.
Брат заключил девушку в объятия.
Лайам кисло покосился на них, потом встретился глазами с Калиссой, размышляя, а как он должен поступить сейчас с ней. Но его внутренние дилеммы оборвала Селин, схватившая его за руку и притянувшая его к себе.
— Не уходи, Лайам, я тебя не отдам! Не уходи! — закричала она, и Лайам увидел, что у нее даже выступили слезы. — Я люблю тебя, не уходи! — добавила она, попытавшись горячо поцеловать в щеку.
Калисса на этих словах, только слегка переменила позу, это все, что выдавало ее реакцию на услышанное и увиденное.
Лайам не знал, почему ему, собственно, перед ней неловко, она не его девушка, никогда ею не была, и она знает об этом.
— Ну-ка отцепись, — раздраженно скинул он руки Селин. — Я не твоя собственность и нечего на меня вешаться прилюдно.
— Не уходи от меня, останься здесь, разве здесь так плохо? Мы осушим озеро и достанем ту штуку!
Лайам не мог смотреть в эти зеленые полные слез глаза.
Он взял ее за руку, и проговорил успокаивающе:
— Ну что ты раскисла, девочка моя? Я никуда пока от тебя не ухожу. Но ты же понимала, что однажды за мной придут мои люди, и надо будет покидать вашу гостеприимную скалу.
— Я до последнего надеялась, что ты врешь, что ты просто у них писарь, и никто не станет тебя искать. Отец так же думал!
Барнс покачал головой:
— Честно сказать, я уже давно стал ему верить, видя, как он ловко нами манипулирует, и как умеет держаться… Парень привык командовать, и очень непрост, Селин.
— Все это довольно внезапно, — пробормотал Лайам.
Он не хотел себе в этом признаваться, но тихая жизнь под скалой с Селин и разбойниками ему начала нравиться, он привыкал. Каждый день он размышлял о дальнейших исследованиях, и куда отправиться потом, но все менее торопил эти события.
Во всем виновата чертова девчонка, как он так увлекся? Пойдет ли она за ним? Почему-то он об этом не думал.
Его глаза опять встретились с Калиссой.
— Рад, что ты жива и на свободе, — удостоил он, наконец, ее своим вниманием.
— Я тоже рада, — сухо сказала Калисса.
Он удивленно изучал ее лицо, он всегда был уверен, что у этой девушки нет к нему никаких романтических чувств. Ей это не нужно, ей это не интересно. Он был уверен, что их связывает только нечто вроде дружбы, и ей безразлично, если он увлечется другой девушкой. Ее это, может быть, и расстроит, как то, что друг и лидер переключит свое внимание на кого-то еще, но она заставит себя быстро подавить все эмоции, считая себя бойцом. Раньше ее не волновало, если он обращал внимание на других девушек. Раньше, до похода, где они двадцать четыре часа были вместе, до опасностей, которые вместе пережили. Неужели что-то изменилось?
— Это Селин, Калисса, моя девушка, — представил он.
— Понятно, — сказала Калисса.
— А кто это, Лайам? — настороженно спросила Селин.
— Это Калисса, моя телохранительница и помощница. Кажется, это про нее ты слышала всякие слухи, что она перебила главарей Урухов.
Селин уставилась на нее во все глаза:
— Что? Эта она? Девушка с большим ножом? Она правда с тобой? И вы… — Но ее взгляд быстро приобрел жесткость. — Неловкий момент, подруга. Он теперь мой, — проговорила Селин.
Калисса смерила ее взглядом, с явным пренебрежением. Лайам был уверен, что Селин сейчас выхватит нож, но девчонка сдержалась — то ли его слова об угрозе ножом сегодня на нее повлияли, то ли она не решилась злить ту, про которую говорит вся округа.
Шами обнимал подругу и шептал:
— Мирика, я так переживал, я вообще не спал все эти дни, я места себе не находил!
Мирика вдруг отстранилась, утирая слезы, быстро и серьезно проговорила:
