Как это было глупо, глядя на них с Ковардом сейчас, он понял это яснее обычного.
И глупо было возвращаться, чтобы опять посмотреть на нее. Зачем? Эта девочка не его, и никогда не была.
Странное тяжелое расставание с какой-то дурочкой из пещер. Что же с ним происходит, никогда девушки не вводили его в такой катарсис и так надолго.
А где эта синеволосая, которая предназначена судьбой? Найдет ли он ее в этой жизни?
Сейчас же он смотрел на Коварда и Селин, не без завести, хотя отпустил девчонку и не держал ни на кого обид.
— Неужели тебе не надоели чернокожие бугаи? — пробурчал Лайам.
— Этот бугай, мне никогда не надоест, — проворковала Селин, благодарно бросив взгляд на своего избранника.
Гигант погладил ее по голове, и легко приподнял, обняв.
А Лайам опять пробурчал:
— Ковард, она же тебе по пояс, если не меньше!
— Да пошел ты! — беззлобно бросила Селин, продолжая висеть на руке гиганта.
— Не представляю, как вы решаете эту проблему в постели.
— А ты что, хотел бы посмотреть? — с какой-то озорной и задумчивой улыбкой спросила эта чокнутая девчонка.
Ковард опустил свой тяжелый взгляд на подругу, она только рассмеялась и пожала плечами.
Лайам пробурчал:
— Пожалуй, я положусь на свое больное воображение. Мне хватает того, что я становлюсь каждый раз свидетелем ваших нежностей. Я не могу на это смотреть, мое сердце разбито!
— Ты приехал, чтобы поговорить только об этом? — усмехнулся Ковард.
— Ты как всегда прав, мой чернокожий друг. Где Мистрикс?
— В Рамеле. Бедняга работает на два города кем-то вроде казначея.
— Удивительную вы систему построили, Рамель и Бандар официально стали конфедерацией?
— Здесь народ простой, Лайам, и таких слов не знает.
— А ты почему в Бандаре? Шами в тебе больше нуждается, чем Барнс. Хотя, возможно, менее чем новая зеленоглазая подружка.
— Меня и здесь поставили тренировать людей, — пожал плечами Ковард, со спокойной улыбкой.
— Это хорошо, если ты будешь командовать бойцами Барнса, ведь я планирую его повысить до правителя еще одного города.
— Вы с королем змеев уже поделили эту часть света? Умеешь, ты, Лайам, раздавать людям то, чем еще не владеешь.
— Хозяин вещи тот, кто ей распоряжается. Так что эта часть света уже моя, — улыбнулся Лайам.
— Я не только тренирую, я здесь еще и как инженер. А Шами без меня отлично справляется, он тоже учился и книжки читал. Он в чем-то лучше нас, не думал о таком?
— Не поверишь, с недавних пор только об этом и думаю.
— Он мечтал быть архитектором, — напомнил Ковард. — Но он понимает кое-что и в простой механике. Я помогаю ему со строительством каналов и электростанции. От воды, льющейся с неба теперь регулярно, образовалось несколько прудов и появились мелкие речушки. Раньше здесь была река, которая впадала в море, она скоро оживет. Шами справится, ты за него не переживай. И из Кадолии прибыли еще наши ребята. Ты же ничего не знаешь, Лайам. Наш пройдоха мэр как-то умудрился сдружиться с роботами Лимерика, если не сказать, подчинил их себе. Они своими удивительными технологиями разрыли тот первоначальный туннель для грузовых поездов, которым Меллотракс соединялся с этой гиперполостью.
— По которому наши предки перешли за Реликтовый Барьер? Вот это удивительные новости, — ахнул Лайам.
— Да. Буквально несколько дней назад. Меллотракс начал колонизироваться Кадолией. Они стали ездить оттуда и сюда тоже, у нас уже налажено транспортное сообщение.
— Ты смотри, Ковард, как бы пройдоха мэр не додумался, что вы все колонии Кадолии, и должны платить налоги.
— Не переживай. Он тебя боится. До него дошли слухи, и в преувеличенной форме. Он считает, что ты завоевал тут уже все народы и страны и все тебе подчиняются. Хотя, не сказать, что это совсем уж не так… Лидер Рамеля твой брат, в Бандаре ты посадил своего короля, которому дашь еще один город, и даже наш вновь обретенный квадратный бог у тебя на побегушках. Да, Лайам, пожалуй, будь я толстым осторожным мэром, я бы тоже тебя побаивался, — засмеялся гигант. — Максимиллиан на всякий случай не претендует даже на Меллотракс, называя некой свободной территорией.
Лайам отмахнулся:
— Я не мэр и не король, я только помогаю и организовываю. Делаю так, чтобы хорошие люди находили друг друга и начинали сотрудничать, ничего более. Мне некогда чем-то управлять, я должен раскрыть тайны этого мира.
Вдруг двери за спиной распахнулись и раздался спокойный голос Барнса:
— Лайам! Да никак ты вернулся! А я думал ты все, уехал искать край света. Или что ты там искал? Скинул на меня целый город и сбежал, а тут столько проблем! Шарк ничем не занимался и все запустил.
Король Бандара вошел в сопровождении нескольких приближенных и в зале стало сразу людно, как в первые дни.
— Он вернулся, потому что все не может меня забыть, — сообщила Селин. — А еще собрался сделать тебя королем Сурдека.
Чернобородый коренастый здоровяк, так и замер с разинутым ртом. И он даже не стал спрашивать, не дурная ли это шутка. Все в этих землях уже понимали, что Лайам Ли Кадами всегда делает то, что говорит, даже если это звучит безумно.
— За что ты так со мной, мальчик? — только и выдохнул бывший разбойничий вождь.
— Ну не начинай, Барнс, мне что, опять тебя уговаривать? Здесь не сыскать сносного короля, а ты вроде бы на что-то способен.
— Что б тебя, Лайам… Заваривай чай, Димар, сядем все обсудим с этим неуемным мальчишкой. На Соколиную Империю ты еще не надумал напасть, а? Ты сообщи хоть, когда соберешься.
— Нет, пока таких планов нет, но я с беспокойством о них думаю.
— Им нет никакого дела до этих мест. Говорят и в Великие Города они тоже нечасто спускаются.
— Хорошо если так. Никаких больше войн с моим участием! С Сурдеком разберетесь почти что сами.
— Как это сами, Лайам, ты что?! — переполошился Барнс.
— Сейчас я все тебе расскажу, присаживайся.
— Димар, нам нужно много чая. Больше, чем я думал.
Глава 30
Когда ночь опустилась на заблудший и павший Сурдек, в погасших облаках сгустились черные тучи. У белых стен зашевелились темные формы. Формы превращались в дым, они клубились, подпитываясь чужой энергией с неба, не рождённой природой подземного мира. Из теней выступила армия в стальных чешуйчатых доспехах, поблескивающая в свете редких настенных фонарей, когтистые лапы сжимали острые копья.
Сотни жёлтых тусклых глаз поднялись к искусственному небу, в ожидании, и они мерно запели, покачиваясь.
