Стража на стенах ничего не видела, только неясная тревога, зашевелившаяся в сердцах, заставляла останавливаться и вглядываться в тьму внизу.
****
Лайам сидел в ночи и ждал новостей.
— Скажи, Барнс, почему Шарк и все эти бандиты не пробовали напасть на народ людей-змеев? Я спрашивал у Кунтара, он ответил очень уклончиво, дав понять, что банды отпугнули. Но как?
— Это было лет двадцать назад, история с тех пор обросла легендами.
— Расскажи, нам все равно здесь нечем заняться.
— Шарк тогда был молодой и амбициозный, а Бандар только строился. Он начал собирать отряд, чтобы припугнуть и ограбить мутантов, живущих на болотах. Но в одно утро в своих кроватях были найдены мертвыми несколько приближенных Шарка. Он очень разъярился и кричал, что так этого не оставит и что его не запугать. Тогда этим же вечером верхнюю часть города затопил черный туман, некоторые люди видели призраков с кинжалами и копьями. В ту ночь весь город спал не спокойно. Но сам Шарк проснулся на крыше замка в порезанной на лоскутки одежде, весь белый от страха и сам не свой. Шепча что-то о призраках в ночи и о магии. А на столе главного зала замка нашли мертвую птицу, как намек на герб Урухов, и записку в ее лапе: «Никогда не трогай народ болот, молодой вождь, и проживешь долго». Король никому не рассказывал, что случилось с ним в ту ночь, и как он оказался на крыше. Но никогда больше не строил планов насчет ящеров, запрещал о них даже разговаривать, а в городе прочно укрепилось мнение, что эти мутанты с болот все колдуны и лучше с ними не связываться.
— Это не магия, — сказал Лайам.
— Они не то, чем кажутся. Они куда опасней, Лайам. Они любят припугнуть и любят эффекты.
— Склонность к эффектам я заметил, насчет другого, не знаю. Они мне показались неплохими парнями. Просто, видимо, не надо их злить.
— Зря мы с ними связались, они уже не совсем люди, они думают немного иначе. Ты решил, что они послужат твоим планам так, как ты хочешь, а они сделают то, что они хотят и что в их интересах.
— Наши интересы совпадают, Барнс.
— Хотелось бы на это надеяться.
****
Над Сурдеком в ночном искусственном небе родилось нечто, оно не слышно уронило свои тени на дворец Восьмерых Владык, и тени с копьями возникли в коридорах, в залах и анфиладах. Они неслышно прошелестели по коврам, по освещенным свечами и факелами комнатам. Редкие ночные слуги, что не спали в этот час с испуганными криками шарахались, когда что-то с шепотом и дуновением проносилось мимо них по пустынным коридорам и лестницам. Никто не знал, что это убийцы, и что эта ночь последняя в истории Сурдека. Никто не понял, что это не боги, услышавшие их ночные молитвы, пришедшие почтить своим присутствием, никто не поверил, что видел что-то, и лишь успокаивая колотящееся сердце шли дальше, куда шли, испуганно прижимаясь к стенам и молясь, чтобы не увидеть никогда больше этих теней.
Что ж, их желание сбудется. Но сначала город падет.
Не слышно открывались двери в богатые спальни, где тревожно спали владыки, сосредоточившие в руках всю власть, которую только могут позволить себе одни люди над другими, и даже больше, потому что называли себя наместниками богов. Охрана в золотистых доспехах и с винтовками уже лежала в лужах крови на входах, глядя стеклянными глазами вверх, задаваясь последним вопросом, за что Изначальные покарали нас всех? А может, благодаря, что наконец пришло избавление для этого страдающего града.
Почти одновременно в восьми роскошных спальнях сверкнули кинжалы, занесенные над тучными телами в шелках и мягких перинах. И жизни величайших владык города прекратились. Куда быстрее, чем те того заслуживали. Они даже не проснулись и не узнали, что, кажется, боги, наместниками которых они претворялись, наконец покарали их за все.
Когда владыки города испустили свой последний вздох, пение за стенами стальной армии усилилось, змеи в доспехах подняли копья, и белые стены перед ними стали плавиться и опадать на землю бесформенными текучими массами, в которых тонули кричащие стражники уже не в силах спасти город.
— Убить всех, кто носит позолоченные доспехи, — сказал командир ящеров.
Отряд вторжения с бряцающими звуками хлынули внутрь через брешь в стене и растекались по улицам. Смерть пришла в Сурдек.
— Демоны! — кричали одни.
— Нет, боги! Это Изначальные, они вернулись! — кричали другие.
— Чтобы покарать нас! — отвечали третьи.
Солдат культа Изначальных убивали на улицах, в темных переулках, в казармах, где они, разбуженные по тревоге, еще не успевали облачиться в свои доспехи. Их убивали даже спящими у себя в домах, командиров, что были не на службе, и рядовых, что отбывали отгулы. Многие не замешаны ни в каких злых вещах, многие еще молоды, они просто делали, что им говорили религиозные лидеры, они еще не знали, верят ли они в богов и в то, что те, якобы, указывают совершать, но тем, кто пришел их покарать это было без разницы. Они пришли убить всех, кто служит богам с оружием в руках, ибо уже это делает их виновными.
Смерть настигала и элиту, что делила с Владыками власть и богатства. Их тоже было достаточно. Все они жили в роскошных домах, многие имели апартаменты во дворце, за ними тоже пришла стальная армия убийц с окровавленными копьями, окрашенным в этот цвет на улицах.
Служитель среднего звена в разорванной и уже красной от крови хламиде открыл секретную дверь в подвалы. Он помнил тайну. Он помнил заветы Владык. Он помнил пророчества. Когда город накроет тьма, надо будет спуститься в подвал и опустить один рубильник. Чтобы смыть грехи, чтобы в благодатном огне принести самую большую жертву Изначальным, и они вернуться, чтобы спасти тех, кто остался. Потому что иначе быть не может.
Под дворцом были заложены заряды древних бомб, начиненные живительным огнем, спасительным, смывающим все те века скверны и ошибок. Смывающий все.
Уже умирая от усталости и потери крови, едва видя от заливающего глаза пота, служитель нашел рубильник на стене священного зала, и опустил его.
Сказать последнюю молитву Изначальным он не успел, потому что все затопило пламя. Но оно не очищало, оно просто жгло.
Огромный взрыв поглотил дворец и часть центра города, по улицам потекли реки пламени, а разлетающиеся огненные куски падали на город, поджигали кварталы, пустые высушенные фонтаны и заросшие забытые сады.
Люди бежали прочь по улицам, а стальные убийцы забыли о своем деле, они смотрели на красный цветок, расцветающий в небе над их головами, и опускали копья, пропуская потоки бегущих, а те огибали их струями и бежали прочь. Прочь. Прочь из города, который покарали боги. Прочь навсегда.
****
Шами проснулся от того, что Мирика резко села в кровати.
— Что? Что такое? — пробормотал Шами, сонно моргая и пытаясь протереть глаза и оглядеться.
