— Вершители судеб уже меня нанимали, меня не устроила их работа.
— Я никогда не попрошу тебя делать какие-то грязные вещи, или убивать кого-то. Только в бою, и только когда тебе или мне будет грозить опасность. Или ты можешь остаться здесь, развлекая дальше зевак и заезжих богачей своим мастерством, которому нашлось бы лучшее применение.
— Достойный ответ и предложение, — кивнул Нурлан. — Что ж, я согласен.
Остаток дня, они ходили по Ланирану, заглянули в библиотеку, все это в сопровождении нового охранника, который как-то с готовностью принял эту роль, не спрашивал, не жаловался, что его сразу же начали таскать за собой. Он просто ходил и был рядом.
Лайам спрашивал себя, было ли это решение правильным — нанять этого странного человека? Но он отличный боец, который умеет не ввязываться в неприятности, это по нему видно. Умеет сражаться без оружия. Это важно сейчас в цивилизованных землях, где нельзя допускать случайных убийств, как это вечно выходит у Калиссы. А его опасная таинственность взывает даже интерес.
И это все судьба, он чувствовал это.
Вечером они стояли на пятнадцатом этаже песочного дворца короля Ланирана, ожидая возвращение друзей.
— Надо двигаться куда-то еще, я ничего не найду в этом городе. Он большой и яркий, но здесь давно забыты все тайны и своя история.
— Да ты просто боишься, что Сергей и остальные, которых ты бросил в Каппадо, нагрянут в Ланиран, поняв из газет, что ты уже не прячешься.
— Да что за глупости, Калисса? Я не знаю, как с ними связаться! Я отправил информацию через людей Фуртаха, но они пока их не нашли. Ребята сумели затеряться в городе, и, возможно, с интересом проводят там время. Денег я им оставил достаточно, оружия тоже, не думаю, что можно за них переживать. И я по-прежнему прячусь.
— Во дворце, у всех на виду.
— Заканчивай, они летят.
Черный корабль опустился на площадку в саду на террасе пятнадцатого этажа. Здесь оборудовали гараж и аэродром.
Нурлан выглядел удивленным. Но лишь слегка. Он просто смотрел, как металлическая черная птица из далекого прошлого медленно опускается, поднимая небольшие вихорки пыли на плитах площадки.
Двери раскрылись, трап возник, начали выходить люди, много людей, половину Лайам не знал. Кажется, Шами решил привести сюда весь Бандар и Рамель. Их пышно встречала королевская делегация.
— Ты уже видел летающие корабли? — спросил Лайам у своего нового охранника.
— Даже летал на них, — скучающе ответил воин и потер треугольную бородку с колечками.
— Откуда ты?
— Когда-нибудь, ты это узнаешь.
— Нам надо придушить его подушкой этой же ночью, он опасен Лайам. А ты просто подобрал его на улице и сделал своим охранником! — возмутилась Калисса.
— Вот ты и души подушкой, тебе, может, выпадет удобный случай.
— Да пошел ты, Лайам!
— Чем я ему опасен, девушка? — поинтересовался Нурлан, так же поглаживая бородку.
— Я чувствую, тебя кто-то подослал.
— Для чего?
— Откуда я знаю? Убить ты бы мог его уже несколько раз, и ни я, ни этот разодетый эскадрон солдат, что таскались весь день за нами сегодня повсюду, тебя бы не остановил.
— Верное замечание.
— Возможно, он послан похитить, и ждет удобного момента, — предположил Лайам.
— Если ты и сам это подозреваешь, то, древние, почему он еще здесь?!
— Удобные моменты уже были, — улыбнулся Нурлан.
— Именно поэтому, Калисса. Удобные моменты уже были, он ничего не предпринимал, значит, этого можно уже не опасаться. А насчет других подозрений… время покажет. Но хватит цепляться к бедному парню…
— Парень? Да он точно старше Коварда.
— А на сколько я выгляжу, Калисса? — с улыбкой спросил Нурлан.
— Кто тебе разрешил звать меня по имени?
— Мы будем работать вместе, девочка.
— Так сколько тебе лет, если я для тебя девочка, а?!
— Ты настолько хочешь это знать? Для рабочих отношений это не обязательно, — ответил Нурлан с улыбкой. — Но, если тебе интересно, а я вижу, что да, я стар душой, но телом молод. Нам это не помешает… работать.
— Лайам, я убью его сама, он до завтра не доживет, я тебе это обещаю!
— Да, вижу искра меж вами есть, вы сработаетесь.
— Как ты определил это, — поинтересовался Нурлан. Он сам постоянно как будто бы тоже изучал Лайама.
— Я видел линии вероятности, — ответил Лайам, и… нет, в узких черных глазах бронзового война ничего не откликнулось. Ну, или он умело это скрывает.
Но что-то было в этом бойце, случайно встреченном на улице. Лайам чувствовал, этот человек будет полезен. Даже если он опасен.
— Ты разбираешься в людях, Лайам Ли Кадами… — улыбнулся Нурлан.
— Зови просто Лайам, я устал от твоих многозначительных эпитетов. Хочешь знать, почему я тебя подозреваю в чем-то? Скрытного бойца с навыками смертоносного убийцы сложно не подозревать. А почему я все равно доверился тебе настолько? Я люблю играть с судьбой.
— Понимаю. Я знал человека, который тоже любил играть с судьбой.
— И что?
— Судьба, похоже, победила. Но ты тоже можешь с ней сыграть, кто знает.
— Давай, Лайам, просто столкнем его вниз, летать-то он, наверное, не умеет, — хмыкнула Калисса, показывая выразительно большим пальцем на парапет террасы.
Наконец от трапа и встречающих отделились Шами, Мирика, Харви и…
— Мистрикс?! А тут-то ты зачем? — воскликнул Лайам. — У короля Фуртаха уже есть министр финансов, сколько можно?!
— Барнс послал меня для переговоров, нашему маленькому государству нужны кредиты и инвестиции, а это никто здесь не понимает.
— Нашему? Так ты у Шами министр финасов или у Барнса? Папаша Селин тебя окончательно переманил?
— Государство наше, Лайам, довольно общее, и чем дальше, тем это слияние увеличивается. Но что б ты знал, Рамель Шами начал занимать уже более центральную роль, по крайней мере экономически и технологически. А беженцев Сурдека всех нам посылают, им в религиозном городе как-то привычнее.
— За Барнсом там тоже присматривайте, — протянул Лайам, проверив, нет ли среди них Селин. И добавил: — Хороший вождь разбойников, это человек определенных наклонностей и уклада.
— Разве ты недостаточно изучил Барнса? Этот человек не создает бандитское королевство. Он очень уважает Шами, слушает его советы, и признает в нем некоего духовного лидера.
Шами пожал плечами:
— Я просто помогаю ему управляться с людьми и разными вещами, особенно сейчас, когда много беженцев.
