Салли проговорил, белозубо улыбаясь:
— Девушки, Лайам и этот типчик во многом гарантия вашей дальнейшей безопасности, так что мы пройдем.
Голограммы замерцали, но развернулись и полетели вверх по лестнице.
— От рук отбиваются, — пожал плечами Салли, — я позволяю им слишком много свободы. Меня заинтересовало, что за культуру они создают, во что могут развиться. Людям тоже должно быть это интересно.
— Я бы всех их выключил, и тебя заодно, — отозвался Лайам, направившись за женщинами.
Пока они шли по залам и этажам, перемещались через разрывы в пространстве, Нурлан вертел головой и только охал. Да и Лайаму с Калиссой было волнующе увидеть это все снова. Дома и поселения на потолках и стенах, причудливая геометрия, роботы, изображающие людей.
Нурлан произнес:
— И это было здесь все это время? Все они? Разумные компьютеры, роботы? Без всякого присмотра и контроля? Они построили целый город? И вы ничего с этим не делаете?
— Сначала мы ничего не могли с ними сделать, скорее они бы с нами что-нибудь сделали. А потом… ну ты видел. Наш компьютерный бог стал их контролировать.
— Ты хочешь спасти этот мир. Но в твоих руках такие игрушки, которые его один раз уничтожили.
— Шами проследит за главной игрушкой, чтобы этого не повторилось. А Шами я верю.
Они снова поднимались на большом лифте и пришли в голубой зал с инфоканалами, переливающимися в стенах. На пьедестале крутились пересекающиеся зеркала времени.
Лайам медленно приблизился, опасливо заглядывая в эти мелькающие сцены.
Фигуры в белых халатах подошли тоже, синхронно подняли руки. Но они не молились, они что-то настраивали. Зеркала стали медленно поворачиваться под разными углами, пересекаться, искривляться, сцены в них менялись.
До последнего он не верил, что увидит именно ту девушку. Не через пятьсот или тысячу лет на другой планете, а именно здесь? Прямо сейчас?
Зеркала развернулись и показали ее.
Девушка, прекрасная, такая же как во сне, ее синие волосы ниспадали по маленьким плечам, она сидела за столиком в красивой комнате, с чашечкой чая, она работала с какими-то таблицами и данными, что светились перед ней в воздухе. А потом она подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза:
— Ты? Тебя не должно быть здесь!
Фигуры в халатах зашевелили руками, засуетились.
— Наладьте это, — скомандовала одна из голографических предводительниц.
— Флуктуации, — сказал Салли. — Эта штука показывает различные вероятности. Включая те, которых не должно быть. Она не видела тебя, этого не было, иначе бы мир, как минимум, взорвался, вот они и заволновались.
— Что… что вы делаете здесь, сумасшедшие, — прошептал Нурлан.
Зеркала снова начали показывать девушку. Отрывочно, какими-то смазанными сценами. Все это было событиями ее жизни. Вот она идет по белоснежным сверкающим коридорам. Вот она в пышных одеждах перед огромным залом, вот она плавает в бассейне, почти раздетой.
Это зрелище было особенно волнующим.
А вот они вместе в красивых залах, идут, взявшись за руки. Вот они спорят о чем-то. А вот… это что, их дети?! Так, он этого не видел, и лучше даже не смотреть! Подумать, только, дети! И кажется, больше одного! Девочка и мальчик. Но этого вот уже может и не быть, это же только вероятности!
Но правда то, что он встретит ее, и они будут вместе.
— Это она… это… — прошептал Нурлан. — И ты… действительно будешь с ней?..
— Ты ее знаешь? — обернулся Лайам. — Кто она?
Вместо него ответила одна из голографических женщин:
— Она лидер всего этого мира, мальчик с седыми волосами.
— Она будущая императрица мироздания и всего выжившего человечества, — добавила другая.
— Да вы шутите? Императрица? — выдохнул Лайам.
— Пока она не правит всем, но должна, если выживет. Это ее будущее, стать императрицей всего.
Лайам пробормотал оторопело:
— Из снов я понимал, что она аристократка, живет в красивых местах, ее слушают люди. Но я думал, она просто дочка какого-то короля. Принцесска! Зачем мне императрица мироздания?!
— Нет, мальчик, она будет великой правительницей. И это то, чему судьба тебя научит. Что не только ты можешь быть великим и править людьми. Что и девушка это может.
— Я знал, что она очень умна. Я всегда мечтал найти ту, кто равна мне по уму.
— Но не ту, кто умнее? — улыбнулась голограмма.
— Она само совершенство, она умнее всех выживших людей, — тихо проговорил Нурлан.
— Умнее меня? А что же с ней случилось, если вдруг ей понадобилась помощь того, кто глупее?
Голографические женщины закружились вокруг пьедестала, подняв руки:
— Покажите ему. Смотри, мальчик, это различные вариации будущего нашего мира. И исход может быть разным. Все завязано на тебя и эту девушку. Если вы не встретитесь, мир погибнет. Если ты ее не спасешь, мир погибнет.
— Ну отлично. Так и знал, что этим кончится, — пробурчал Лайам.
Зеркала снова начали показывать сцены. Девушка перед залом людей. Какой-то старый крючконосый человек за их спинами. Ястреб, директор Сферы Порядка. Вот он подговаривает людей, его слушают. И она, девушка с синими волосами, лежит окровавленная на белом полу, а вокруг толпятся пораженные люди. И случаются войны, катаклизмы.
Мигание, сцены сменяются. Теперь все по-другому. Но девушка опять лежит на другом полу, уже с огнестрельным ранением. И опять начинаются войны. А иногда и старик лежит убитый. И все равно хаос случается, Ястреб даже не тот, кто это может устроить. Он лишь тот, кто убьет последнее спасение человечества, и все посыплется после этого, мир погрузиться в хаос. Не будет света и доброй души, кто направит цивилизацию в правильное русло, и хрупкий овальный мир однажды расколется пополам где-то в далеком космосе, улетев далеко мимо той планеты, на которой возможно было бы жить.
А где Лайам? Он не видел себя в этом возможном будущем. Похоже, без этой девушки он тоже станет никем и быстро погибнет, всеми забытый, либо его убьют вслед за ней, тот же старик. Судьбе уже не нужно будет хранить Лайама Ли Кадами. Без девчонки, ему все равно не справиться.
— Она сильна, она сильнее всех, даже старого директора, — заговорил едва слышно Салли. — Она думает, что она легко его обманет, победит, возьмет под контроль, но она упускает из виду, как он опасен, как хитер, как долго он у власти, и как много у него сторонников. Насколько он готов обойти все правила и пойти против самих основ мироустройства ради собственных целей.
Зеркала вдруг будто настроились и показали цельную и четкую картину.
Ястреб стоял за спиной прекрасной синевласки, а в руках он держал окровавленный кинжал. А потом она опала в его руках, а он заглядывал ей в лицо и улыбался. Он вытер кинжал о ее голубую блузку, прошептав, улыбаясь и гладя по синим волосам:
