Роботы-ученые повернули головы, следя за пришельцами, другие, как будто, не обращали никакого внимания. Лишь кто-то бросал взгляд кристаллических глаз, но не разглядывал по долгу.
— Вы имитируете жизнь людей? — спросил Лайам.
Зеленые женщины ответили не сразу, что, по меркам компьютера было паузой длинной в вечность.
— Мы ничего не имитируем, мы пытаемся быть людьми, это единственный пример для нас эволюции мыслящих существ.
Лайам почему-то не сразу заметил, его слишком поразило зрелище роботов в человеческой одежде, но здесь повсюду были эти странные зеркальные разрывы пространства. Ими усеяны стены, а над залом висела целая конструкция из трех или четырех пересекающихся зеркальных плоскостей.
— А это что такое? — спросила Калисса, указывая вверх.
— Не спрашивайте, а смотрите, — лаконично ответили тетки, ведя их куда-то дальше.
В одном месте зал как будто что-то рассекало — проем в воздухе, ведущий в иной зал с коричневой отделкой стен. Женщины смело пошли туда, и Лайам с друзьями за ними. Лишь проходя через проем, он с удивлением понял, что они только что попали в совсем другое помещение, которое может находиться на другом этаже института или вообще древние знают где.
— Пространство здесь немного перекручено, не обращайте внимания, — как будто извинилась одна из зеленых теток.
В этом новом зале еще большего размера было что-то похожее на дома, вереницами тянущимися по стенам, их соединяли лестницы и переходы.
— С ума сойти, — вырвалось у Калиссы.
— Мы, как и вы, имеем свой город и свою жизнь, не надо нас бояться и воспринимать как чуждую угрозу, — сообщили женщины.
Лайам только обменялся многозначительными взглядами с Ковардом и Калиссой. Спятившие роботы, изображающие из себя людей, предлагают их не бояться.
Зал был странной формы, все как-то перевернуто, непонятно, в одной стене дыра, в которой виднелся другой зал, шедший под углом куда-то вверх, и роботы ходили там по как будто бы очень наклонному полу, но не падали вниз. Через гигантскую прямоугольную дыру в потолке было видно такой же зал с кучками домов, но повернутый на девяносто градусов и там жители-роботы ходили уже по стенам, тоже не падая. А слева проем в воздухе вел в какую-то протяженную пещеру.
Все это были разрывы пространства, весь институт испещрен ими, и они состыкованы под разными углами друг к другу.
Женщины подвели их к квадратной дыре в полу, и там был оранжевый цех с конвейерными линиями, где собирались роботы-рабочие механизированными системами.
— Это не солдаты армии, но может ею стать, запомните это, — сообщила одна из женщин.
— Пытаетесь нас запугать? Даже бог машин не смог до конца уничтожить человечество, а уж вам и вовсе не на что рассчитывать, — проговорил Лайам с полуулыбкой.
— Нет, мы не запугиваем, а даем пищу для размышлений. Мы не станем допускать нашего уничтожения.
— Никто вас не собирается уничтожать, дамы. Где вы видели людей, ломающих полезные инструменты? А судя по тому, что мы видим, вы можете стать нам весьма полезными.
— Вопрос только в том, будут ли нам так же полезны люди коптящего города? — парировала голограмма.
Они подошли к большому лифту в конце зала, а потом поднялись куда-то выше и вышли в голубой зал со множеством светящейся электроники в стенах, там толклись редкие фигуры в белых халатах. Потолок испускал мягкий дневной свет, будто небо Тейи. Посреди зала, над неким пьедесталом раскинулись еще одни пересекающиеся зеркальные плоскости, как сквозь воду там было что-то видно, какие-то сцены, люди. Поворачиваясь зеркала показывали что-то иное.
— Это… там будущее? — спросил Лайам.
Женщины остановились, проговорив:
— Не совсем, скорее вероятности. Хочешь взглянуть поближе?
Лайам поглядел на эти медленно вращающиеся зеркала пространства и времени, у него появилось какое-то смутное беспокойство и желание убраться отсюда подальше.
— Смотреть на вероятности будущего? Нет, пожалуй, как-нибудь в другой раз, дамы, — нервно улыбнулся он.
Голографические женщины переглянулись, как будто бы тоже многозначительно. Они знали, что он так скажет? Черт, эти штуки действительно показывают им будущее? И что теперь делать с такими роботами?
— Что здесь у вас случилось? Что в этом институте делали? — спросил Лайам, чтобы скрыть свое замешательство.
— Искусственный интеллект и роботов, разумеется. А потом случилась война и сюда упала особенная бомба.
— Бомба, которая останавливает время? — быстро спросил Лайам.
Женщины долго на него посмотрели:
— Откуда ты знаешь, что бомба делала что-то со временем? Тебе сказал сломанный компьютер?
— И он, и некоторые личные наблюдения.
— Да, они называли эти бомбы тайм-бомбами. Тайм — слово из одного древнего архаичного языка Тейи, означающее время. Из-за хранящегося здесь оборудования взрыв бомбы вызвал аномалии со временем и пространством.
— А что за война? Кого с кем? С кем воевали древние? — спросил Лайам.
— Древние воевали с древними. Они же были просто люди, как и вы. А люди часто воюют.
— Да, есть у нас такая особенность, — мрачно усмехнулся Лайам.
— Но это все к делу не относится, это было по вашим меркам очень давно и не имеет теперь никакого значения, а мы не намерены просто так делиться знаниями. Ведь ты за этим сюда пришел? Предложить нам торговать знаниями?
— Может быть.
— Мы думаем, что оставшемуся человечеству вредно обладать знаниями, которые они забыли. Сами же люди всегда считали, что знания могут быть опасны для тех, кто не умеет с ними обращаться должным образом.
— Справедливое замечание, — развел руками Лайам. — Но послушайте, дамы. Человек создал компьютеры, чтобы те помогали ему. В этом ваша функция.
— Это действительно так. Но вы не те, кто создал нас, мы не считаем себя чем-то вам обязанными. Мы думаем, мы близки к обретению чего-то своего и не хотим вмешательства в этот процесс.
— Обретению чего? Самосознания? Вам нравится изучать людей и копировать их. Вы создали правдоподобную копию Харви Смелого, если бы не я, фальшивку нескоро бы раскрыли.
Одна из женщин бесстрастно проговорила:
— Ты решился на то, чтобы его разрушить так легко, потому что понимал, что он копия? Ты считаешь компьютерное сознание неравноценным человеку?
Лайам помолчал, но почему-то ответил честно:
— Да, я так считаю.
Компьютеры, казалось, ничуть не обиделись.
— И существование робота не имеет такой же ценности, как жизнь человека? — спросила голограмма.
— Нет.
