Лайам понимал ее и чувствовал, что она права, но как-то хотелось с ней спорить, возразить. Он проговорил:
— Мне надо изображать лидера, иначе никто в это не поверит. Ты хоть понимаешь, как это непросто, когда ты двадцатилетний пацан, а вокруг эти полицейские ветераны, ученые, всякие люди не из Штаба! Мне приходится завоевывать уважение и вести себя так!
— Никто не заставляет тебя вытирать о людей ноги, быть столь пренебрежительным с друзьями!
— Я был с тобой и Шами пренебрежительным? — обеспокоенно спросил Лайам.
— Да, черт! Очень!
— Прости, если тебе так показалось.
— Что? Вот ты опять. Что за просьба о прощении такая? «Прости, если тебе показалось»?! Мне не показалось, Лайам! Ты ведешь себя как сволочь! Заставляешь Шами говорить и делать, что ему не хочется. Считаешь себя умнее всех! Этот компьютер из кубика был ему важен, а ты взорвал его выстрелом, как только решил, что он опасен и ты имеешь на это право.
— Здесь была речь о безопасности всего выжившего человечества, это был просто импульс, я же объяснял!.. — начал Лайам.
— Ты будто увидел у друга опасную игрушку и решаешь, как лучше. Ты даже не спрашиваешь, не советуешься, ты уже начал распоряжаться этим компьютерным богом, как своим!
— Вот не думал, что мы не поделим компьютерного бога, — усмехнулся Лайам.
— Да что ты перебиваешь. Ты же понимаешь, куда я клоню! Плохо ты себя с Шами ведешь и со мной! Мы тебя боимся иногда! Потому что ты стал таким, что можешь, что угодно учудить. Например, вот это — выхватить револьвер и разнести этот кубик не спрашивая, потому что так типа правильно.
— Кажется, я начинаю понимать.
— Да уж, вот напряги извилины. И только вздумай пошутить, что я путанно и неясно выражаю свои мысли!
— Ни в коем случае, Мирика.
— Ну, в общем, ты плохо стал обращаться с людьми, ты привыкаешь, что все слушаются и ждешь этого подчинения. Ты уже говоришь не думая, что можешь обидеть кого-то. Ты забываешь, что такое осторожность и чужое мнение.
Лайам молчал, он действительно начал ее понимать.
— И что ты так обращаешься с этой своей девчонкой Калиссой, а? Она что тебе собачка, что ли? Вот это меня вообще выбесило!
Лайам посуровел:
— Я обращаюсь с Калиссой так, как она хочет, чтобы с ней обращались. Если она ведет себя, как дура, если изображает слепое поклонение, если забыла о всякой собственной гордости, она заслуживает такого обращения.
— Ты что, правда такой урод?
— Я ждал, что она сама очнется. Что перестанет так себя вести. Иногда мне удается вывести ее из этого состояния, разозлить и она обзывается и становится похожа на человека, но потом опять. Ты не понимаешь, Мирика. Я пытался с ней разговаривать и объяснять, что она ведет себя, как идиотка, она не слушает. Она вбила себе в голову, что ее предназначение быть подле меня, и защищать.
— Она в тебя влюбилась просто.
— О, нет, такие, как она, не влюбляются, — покачал головой Лайам. — Она слишком твердая и не позволит себе слабостей. Это не любовь, это поклонение и сдвиг на мысли о предназначении. И если она хочет быть моей собачкой, то я так и буду ее воспринимать, а если повзрослеет, то и я начну ее уважать.
— Я поговорю с ней, — Мирика развернулась.
Лайам схватил ее за руку:
— Даже не вздумай, ты спятила? Она тебя реально может убить. Ты не понимаешь, что такое фанатики. Она очень серьезна к своей идее о предназначении, и что я нечто особенное, и что надо меня защищать во имя чести и долга. И ты хочешь просто ей сказать, что она заигралась, что ее предназначение — это игра воображения? Да она же тебя на месте пристукнет. Это от меня она еще способна вытерпеть такие заявления.
— И что ты так все и оставишь?
— Только сама Калисса может выйти из этого идиотизма, никакими уговорами или силой из нее это не выбить. Что мне, по-твоему, ей приказать так себя не вести? Она просто выполнит приказ и так и останется фанатичной слугой.
— Все равно ты сам в этом виноват. Ты влияешь на людей. Наверное, в тебе есть какие-то такие задатки, я просто никогда этим особо не впечатлялась, — Мирика помолчала, вздохнула и закончила: — Просто ты начинаешь пользоваться людьми, как инструментами и не замечаешь. Требуешь слепого подчинения и удивляешься потом, что они так себя ведут, как Калисса. Даже Ковард, который всегда был твоим другом, и то уже сначала подумает, прежде чем тебе возразить.
Лайам вспомнил, что и сам размышлял об этом. Глупенькая Мирика как всегда права.
— Подумай над этим Лайам. Кто тебя вернет с небес на землю, если не младшая сестра, которой мне приходится для тебя быть?
Лайам пораженно молчал и подавлял какое-то внезапно нахлынувшее чувство нежности. Младшая сестра. Точно. Любимая младшая сестра.
— Так, ладно, пойду-ка я, пожалуй, что-то тут уже задержалась, а то у тебя стало такое выражение лица, что ты как будто сейчас полезешь целоваться, и нам обоим будет неловко.
— Полезу что?.. — захлебнулся Лайам, а сам подумал, что да, мог бы такое сдуру откаблучить, особенно в столь располагающей ситуации, надо как-то держать себя в руках.
— Просто оставайся человеком, Лайам, это все, что я хотела тебе сказать.
— Хорошо, Мирика, я тебе обещаю.
— Ну, вот и отлично, — улыбнулась Мирика.
— Может, обнимемся?
— Что?!
— Ну, по-братски.
— Это ты сейчас пошутил или что?!
— Конечно, — ощерился в улыбке Лайам.
— Так, все, я пошла отсюда. Найди себе нормальную девчонку Лайам, это невозможно!
— До нее надо сначала доехать на другой край земли, — печально изрек Лайам.
— О, ну-да, конечно.
Глава 13
На следующий день все члены экспедиции разбились на группки, разбрелись по городу, чувствуя себя в относительной безопасности на улицах Меллотракса. Благодаря пресловутому Салли, опасный подземный город, стал не опаснее заброшенного парка. Но вряд ли кто-то страдал от отсутствия приключений — всем хватило пещеры полной роботов на подступах к городу.
Лайам стоял во дворе отеля, ставшем им опорным пунктом, наблюдая, как ребята расходятся. Он прислонился к стене в тени у пустого проема парадного входа — дверь отсутствовала, то ли сгнила, то ли ее тут и не было, — жевал травинку и размышлял обо всем. О роботах, которые их чуть не убили, о том, что было вчера, о Мирике и компьютерном боге, который в любой момент может устроить человеческой цивилизации Третью Катастрофу.
Из проема вышел Шами, не заметил Лайама и направился к воротам — двор обрамлял каменный забор с ажурным верхом и не горящими круглыми светильниками. Почему-то брат был без Мирики. Наверное, она еще спала или, дорвавшись до благ цивилизации, нежилась в утренней ванне. Но вряд ли из двухсотлетних труб текла вода, впрочем, позади отеля протекал канал с виду чистый. Она могла заставить этого компьютерного мага нагреть ей воду своими микрочастицами воздуха и сейчас сидела по горло в мыльной пене, а он поливает ее голую спину из какого-нибудь кувшина, и вода стекает на… так… кхм… что-то он отвлекается.
