Кашляя от песка, который был повсюду, Лайам выбрался из просвета между сидений, и отряхнул куртку.
— Если кто-нибудь сломал шею, я убью этот компьютер собственными руками, — прокричал он.
Ковард вылез из-под сидения, пребывая, как всегда, в веселом настроении. Лайам терялся в догадках, какая ситуация может ввести в печаль этого крупного чернокожего человека, казалось, легкая улыбка всегда у него на устах. Даже если сраный поезд перевернулся, а его ударом загнало под сидения.
Гигант проговорил:
— Брось Лайам, всего-то тряхануло слегка, мы ведь держались и были готовы. Эй, ребята, все живы?
— На мне лежит Марина, я, очевидно в раю, так что все в порядке, Ковард, — отозвался Труди из сидений слева.
— Да, все нормально, вроде, — послышались голоса сзади.
Псевдостеклянная дверь, которая даже не треснула, впрочем, как и окна, распахнулась, отбросив от порога кучку песка, и Салли победно возник в проходе:
— И мы живы, друзья! Мы прошли испытание, наш лидер избран судьбой! О, как мотало наш монорельс, как трясло, я думал, его вырвет вместе с частью путевой консоли, но мы все выдержали!
— Я убью тебя чертов компьютерный недоумок! — крикнул ему Лайам.
— Я весь твой, Лайам! Я хотел умереть тысячи лет назад, но кто-то вернул меня людям, чтобы жить! Убей меня, и я буду тебе благодарен, ведь ты избавишь меня от миссии!
— Чертов недоумок, ты хоть понимаешь, что твой хозяин там, во втором вагоне, сейчас может быть раздавлен обвалившимися на него сидениями! Какая в задницу тогда миссия!
— Шами научил меня, что есть высшие силы, управляющие бытьем, а ты показал, что есть судьба и предназначение…
— Я показал? — переспросил Лайам, закашлявшись, вздохнув много песчаной пыли.
— И все верно, судьба есть, и предназначение тоже. Ваши задыхающиеся недовольные лица посреди этой железнодорожной катастрофы тому подтверждение. А значит и хозяин жив, иначе, действительно, какое предназначение?
— Компьютер свихнулся и совсем поехал, — пробормотал Лайам, прочищая горло, и стукая себя по груди.
— Но что вы раскудахтались, несносные человеческие существа? Поезд не перевернулся и не помялся, мы мягко врезались в песчаную гору.
Лайам оценил обстановку. Да, вагон стоял косо, но пол и потолок не поменялись местами, как казалось поначалу. Просто такой был удар, и все так запрыгало, что возникало ощущение, полета кувырком куда-то.
Салон не деформирован, передняя часть цела, окна не разбились, ребята охают, кряхтят, встают из-за сидений и в проходе, но все целы и живы.
А за окнами было очень светло. Лайам даже зажмурился. Он не привык к такому яркому небу. Что за электронные облака здесь? В Кадолии были не такие яркие, а у Меллотракса и подавно с его вечным преддождевым небом.
Светло, и золотые лучи теплые, даже горячие. Кругом пески, а из дюн торчат обрушившиеся небоскребы.
— Что случилось, во что мы врезались, где мы? — спросил он быстро.
Салли как-то беспокойно заоглядывался и беспокойно заговорил:
— Мы… в другом городе древних, подобном Меллотраксу, согласно данным картографии, которые все в моей памяти, это Мастиртек — город, располагающийся в тридцати километрах за Реликтовым Барьером. Но что здесь?.. Здесь что-то не так… Здесь пустыня, все мертво… я не слышу электронных устройств…
— Это ожидаемо, — буркнул Лайам. — Так, что ты говоришь? Мы прошли Реликтовый Барьер? Поезд выехал из туннеля?
— Выехал. Путь вел в этот город, но за прошедшие столетия, выход из туннеля частично засыпало. Благодаря набранной скорости, прочному соединению с рельсом и облаку наночастиц, нам удалось пропахать тридцать километров чуть ли не по крышу в песке, но дальнейшее движение оказалось невозможно. Нас оторвало от основания. Поезд сломан, — сказал Салли.
— Да и древние с ним, я бы не согласился на еще одну такую поездку, — сказал Лайам, выглядывая в открывшиеся при аварии двери, остальные ребята тоже выходили.
Вокруг был засыпанный желтым песком город древних, похожий на Меллотракс с ажурными небоскребами, но покосившимися, утопающими в волнах песка с пустыми глазницами окон. Время властно даже над творениями древних. Вот как выглядел бы Меллотракс, если бы его не накрыло куполом стасис-поля. А за городом пустыня, как на двигающихся снимках древних, снятых еще на поверхности.
Сзади, вдалеке возвышалась стена, уходящая бесконечно вверх, очевидно, Реликтовый Барьер, а от него тянулась пропаханная в песке полоса.
Но это яркое небо, почему оно такое яркое? Лайам прикрыл рукой глаза, глядя вверх, пытался разглядеть свод этой гиперполости, но не мог. На мгновение ему даже показалось, что они вышли на поверхность Тейи, и там наверху настоящее небо, голубое, с белыми облаками, такое, как на снимках и в его размытых воспоминаниях других жизней. Он никогда не мог вспомнить четко, однако то, что было наверху, походило на небо планеты.
Это не настоящее небо. Да голубое, но не настолько, белеющее к вышине, и его заполняли нестерпимо сверкающие электронные облака, обжигающие кожу своим светом.
Они сломаны, как в Меллотраксе, поэтому здесь пустыня. Они все выжгли и высушили. Неужели эта гигантская центральная гиперполость такая повсюду, и то чудесное море, нарисованное на картах, уже высохло и не существует? Но он приметил, что вроде как у линии горизонта пылающие облака редеют, блекнут, и там другие облака, менее яркие.
Ребята выбирались из поезда, ахая, задирая головы.
Салли, едва выйдя, взглянул в сверкающее небо, и вдруг упал на колени и заголосил:
— Не-е-е-ет! Здесь нет сети! Я ничего не чувствую! Здесь все сломано! Я потерял всю свою силу! Я здесь никто!
— Ну, это даже обнадеживает, — пробурчал Лайам, ощупывая глазами второй вагон, ища Шами и Мирику.
К счастью, они вышли вслед за остальными, немного всклокоченные, в песке, но невредимые.
— Поехали обратно, мне здесь не нравится! — заплакал компьютерный мужик.
Лайам не обращал на него никакого внимания.
— Что здесь случилось Лайам?! — вскричала Мирика, встретившись глазами. — Почему чертов монорельс так несся, почему что-то стучало и трясло, мы не понимали, что происходит! Мы думали, наш вагон давно оторвало, и мы куда-то летим!
— Нам подсунули сумасшедшего машиниста, он решил погонять, — бросил Лайам. — Шами, иди-ка сюда, нам надо поговорить о поведении твоего компьютерного… подопечного. Он нас всех чуть не убил.
— Нет, он бы не стал этого делать, — воскликнул Шами.
Шами уставился на своего электронного слугу, сидящего на земле и утирающего слезы, вполне натуральные. Как компьютерный человек умудряется делать все это и сохранять прежнюю форму, если тут нет сети?
— Что это с ним? — спросил Шами обеспокоено.
