Калисса пробормотала только что-то неодобрительное. Но Лайам прямо нарадоваться не мог, что девушка, наконец, снова становится прежней. Он и не замечал, что его на самом деле тяготит, что верная подруга сходит с ума, а у него не получается вправить ей мозги на место. Если бы не Мирика… Его маленькая прелестная сестренка…
Когда машины разбойников поставили на колеса, и голодранцы уехали, экспедиция ведомая Бромом отправилась в ту сторону, где должен был быть город фермеров у башни до небес.
Через пару часов пути эта башня уже была видна. Пока еще очень неясно, в виде едва заметной тонкой полоски, тянущейся от ровного зеленовато-коричневого поля к верху, исчезая в пелене электронных облаков. Но по мере приближения становилось ясно, что это не просто полоска, а внушительное сооружение, не понятно, как держащееся вертикально.
Сколько в этой гиперполости до потолка? Документы древних и то разнились в цифрах, вероятно, не один километр, и эта штука, должно быть, просто была натянута между землей и сводом, то ли свисая с потолка, то ли вырастая из земли — смотря как посмотреть. Каких только чудес не увидишь здесь, за Реликтовым Барьером.
По пути разговорчивый разбойник болтал без умолку и служил бесценным источником информации о том, что происходило по эту сторону Барьера, как до исхода отцов-основателей из катящегося в анархию подземного мира в поисках лучшей жизни, так и после. Мэр не врал, после периода затяжных войн наука и культура рухнула, начались века хаоса и анархии, когда все поделились на подобные банды и только делили добро, оставшееся на обломках мира. Они многое утратили и не смогли восстановить.
Лайам спешился, и шел рядом с Бромом, расспрашивая. Шами и Мирика тоже из любопытства присоединились к ним.
— Ты что-нибудь слышал о войне Конфедерации Семи Городов с Меллотраксом или тайм-бомбах? — спросил Лайам.
— Нет, ничего об этом не знаю.
— Как такое могло произойти? Вы что, не находили книг древних? — поразился Лайам.
— Книги? Древние книги? — в ответ удивился Бром. — Ни разу не видел книг из древних времен. Люди далекого прошло не писали книг на бумаге, у них же были всякие устройства. А у нас уже нет таких устройств, мы не можем читать их книги.
— Но ведь еще двести лет назад могли!
— Не знаю, вок, почему вы так думаете. Здесь такое было, всё мы позабыли.
— Если степи и пустыни полные разбойников, это местный ренессанс, то отцов-основателей можно понять, почему они захотели убраться подальше, — вздохнул Лайам.
Бром, судя по виду, ни слова не понял, но от него и не требовалось.
Лайам отцепил с пояса свой коммуникатор и вынул кристаллик книги, которую читал вечерами.
— Вот смотри. Неужели никто не находил ничего подобного?
— А, знаю, кристаллики из развалин! Так они были книгами когда-то? Сейчас никто не знает, для чего древние их использовали. Теперь это просто безделушки, которым находят новое применение. Я видел, как из них делали бусы.
— Бусы из книг? — задохнулся от возмущения Лайам, он встретился глазами с Шами: — Этот мир пал ниже, чем я думал. Немыслимо, делать бусы из книг древних, и ничего не знать о тысячелетней истории подземной цивилизации.
— Что вообще вам известно, вы хотя бы в курсе, что мы под землей? — спросила Мирика.
— Да, люди создали разум, который стал богом и начал их убивать, поэтому все бежали под землю, а Бог-из-машины умер, — вроде так.
— Боги не умирают, — сообщил голос Салли из-за корнака, шедшего слева, он, казалось бы, вообще не должен слышать, о чем они тут говорят.
— Чертов компьютер, — прошипел Лайам.
— Простите, а этот мужик, он что, э-э… не человек? Робот древних?
— С чего ты взял? — насторожился Лайам.
— У него глаза какие-то… не настоящие. И он говорит все время… странные вещи.
Лайам опять переглянулся с Шами. Да, это проблема. Внимательный человек все равно поймет, что Салли не то, чем кажется. И глаза стеклянные, и пищу он никогда не принимал, и потом от него не пахло, какая бы жара не стояла. Да что там, к нему, кажется, не прилипала даже дорожная пыль! Вот Харви изображал настоящего человека с усердием. Исправно потел, мог для вида что-нибудь съесть и сходить этим в кусты, правда до сих пор надобности в столь подробной имитации пока не возникало.
— Это просто Салли и не твоя забота раздумывать, кто он и что он, — отрезал Лайам.
— Хорошо, вок, — кивнул испуганный Бром.
— И что за воком ты меня все время называешь? Какое-то обращение? Типа «господин»?
— Вок — это предводитель. Ну, раньше так было, так называли вождей кланов и военачальников. Сейчас так называют всякого представительного человека, который владеет людьми, или возглавляет что-то.
— Что ты вообще знаешь о прошлом. Поведай нам Бром версию здешнего обитателя низов.
— Да не так уж много я знаю. Было время больших городов и технологий, потом они стали ссорится, делить ресурсы, это переросло в масштабные войны. Целые города разрушались. Вот тот, в пустыне, откуда вы пришли, говорят, был уничтожен одним из первых. И пустыня там возникла от какого-то страшного оружия.
— Наши предки не перестают меня поражать. И так уже живя в тесных пещерах… Ну ладно, пусть одна из них довольно большая. Они додумались применять здесь всевозможное разрушительное оружие! Может где-то и атомную бомбу догадались взорвать?
— Не знаю, вок, о чем ты говоришь, но войны были страшные. После них все погибло. Цивилизация пала, победителям пришлось выживать, чтобы не разделить участь с побежденными. Развалины городов превратились в клочки государств и королевств, там возникали странные учения и религии. Где-то людей клеймили чипами и угоняли в рабство, где-то жители прочих городов признавались нечистой расой, подлежащей уничтожению. Потом и это закончилось во вспышках новых войн и катастроф, вызванных то ли отказом заводов, то ли волей какого-то бога. Может бога всех машин…
— Нет, он тут не причем, — быстро сказал Лайам, и Бром удивленно заморгал. Лайам поправился: — Все несчастья люди творят с собой сами, богам нет до них никакого дела. Они заняты делами поважнее, чем выдумывать козни для людей.
— Да, валяются на полу в каком-нибудь забытом всеми коридоре, — донеслось из-за корнака.
Бром, кажется, не заметил эту реплику и продолжил:
— Сначала опустел Ланиран — наполовину вымер, потом его вообще разрушили, а остальные жители сбежали в Каппадо, Сурдек обособился, закрывшись от всех за толстыми стенами, и, кажется, там сначала все убивали друг друга. На Горнихолл обрушилась глыба с потолка…
— Что? — переспросили все разом.
Под землей всегда боялись, чего-то подобного, но в Кадолии никогда такого не происходило.
— Да, — повторил Бром, — здоровенный кусок, как говорят, просто отвалился и упал на город, прямо в середину, уничтожив там остатки жителей с их новостройками, и так построенными на развалинах прежних времен. Потом начались клановые войны, нарушение климатических зон. Да что говорить, несчастья сыпались каждое десятилетие, чудо, что мы вообще выжили.
