– У меня есть знакомый конструктор из HyperLoop, могу я ему позвонить? – спросил Джеймс.
– Прекрасно! Я на тебя рассчитывал! Звони, конечно, но про конфиденциальность не забывай, – обрадовался Эдгар.
– Должен обратить ваше внимание на одну немаловажную деталь, – заявил Тьерри. – Человек, которого я предложил, это основатель и владелец фирмы Aero Railroad Corporation. Сама идея его пневмопоездов родилась как менее дорогая и быстро реализуемая альтернатива HyperLoop. Всю свою карьеру он считал их конкурентами и недолюбливал. Это я еще мягко выразился. Личность он крайне амбициозная, и с ним будет непросто сработаться.
– Тут мы как раз переходим к кандидатуре руководителя нашей исследовательской группы, – заявил Гувер. – Это ему предстоит координировать работу специалистов, ставить задачи, следить за сроками и как раз организовывать взаимодействие различных крайне амбициозных эгоистов. Джеймс, у тебя есть кандидат на эту должность?
– Я пока не думал над этим, – признался Саттон. – А автор идеи на эту роль не подойдет?
– Ни в коем случае! Волков говорил, что он умен, но очень скромен, – отверг предложение Эдгар. – Нам нужен организатор, лидер. Его надо найти среди твоих людей, Джеймс. Это опять же из-за «режима скрытности». Подумаешь?
– Oк. Наверное, стоит начать именно с этой позиции, потом разбираться с остальными уже вместе с ним, как можно быстрее делегируя ему все функции руководителя исследовательской группы, – задумчиво произнес Саттон.
– Ты все правильно понял, – сказал Гувер. – Я полагаю, на этом мы можем закончить наше небольшое совещание. Джеймс, работай максимально быстро и держи меня в курсе событий. Отчитывайся ежедневно на мой личный e-mail, официальную почту не используй. Ну, может, и не каждый день, но как найдешь нужным, и поподробнее.
– Эдгар, ты не забыл про политологов? – поинтересовался Джеймс. – Надо же разобраться с проблемами политического права на тех территориях, которые пересекает экватор. Мне нужно их привлекать?
– Ни в коем случае! – резко отреагировал Гувер. – Твоя задача выяснить – есть ли технологическая возможность осуществления проекта в современном мире и примерно оценить затраты. И как можно скорее. Политику оставь Ванг Ливею и Кенджи Ямамото, они лучше нас с тобой с этим разберутся. И начнут они только тогда, когда будет полностью подтверждена, технологически и экономически, принципиальная возможность реализации проекта. То есть только в случае успеха деятельности исследовательской группы. Именно поэтому необходимы скорость и конфиденциальность работы этого аналитического проекта.
Эдгар Гувер, взяв короткую паузу, затем принял торжественный вид и провозгласил:
– Остался еще один, можно сказать, формальный вопрос. Предлагаю для соблюдения конфиденциальности и для удобства называть нашу аналитическую группу по проверке возможности реализации идеи Берсанова «Проект 12» и в дальнейшем использовать именно этот термин в переговорах и переписке.
– Ты не слишком увлекаешься шпионской темой и играми в тайных агентов? – вздохнул Тьерри Верден. – И почему именно 12?
– Звучит коротко, – ответил, Эдгар. – К тому же это номера первых букв в имени изобретателя – Андрея Берсанова. – Есть другие предложения?
Эдгар немного подождал, но коллеги только пожали плечами. Тогда он взглянул на координатора по науке и, слегка улыбнувшись, произнес:
– Вот еще один момент, Тьерри. Джеймс уезжает в Вашингтон только завтра утром. А сегодня вечером мы не станем возражать, если ты нас угостишь фондю в том заведении, о котором рассказывал.
Глава 7. События в Техасе
Жизнь Андрея Берсанова начала претерпевать изменения. Полгода назад он провел месяц в центре перспективных технологий Роскосмоса, где обсуждалась его идея. Это время прошло в проработке технических возможностей реализации проекта, без детальных подробностей. Пока что решения принимались по принципу «возможно-нельзя». И когда ответов второго типа больше не осталось, об этом доложили руководству Роскосмоса.
Затем последовала серия совещаний у руководства с участием Андрея, на которых решалась дальнейшая судьба идеи. С самого начала было понятно, реализация проекта не доступна ни Роскосмосу, ни НАСА, ни какой другой отдельной стране или корпорации. Быстро стало ясно, что для дальнейшего развития проекта необходимо вынести его обсуждение на Всемирный координационный совет. Оставалось решить: делать это или нет. Но там уже была область политики, так что надобность в Берсанове закончилась, и он был отпущен домой.
Андрей был крайне доволен произошедшим, а мощное воображение рисовало ему радужные перспективы новых изменений его жизни. Однако время шло, но ничего не происходило. Он по-прежнему работал на космодроме, дни текли один за другим. Время от времени с космодрома стартовали ракеты, унося в космос грузы, оборудование и космонавтов. Жизнь протекала размеренно и обыденно. Берсанов-младший с успехом окончил физико-математическую школу и уже являлся первокурсником Физического факультета Новосибирского университета. Андрей не подозревал, что в это же время проходили многочисленные совещания за закрытыми дверями и зачастую в неформальной обстановке в руководстве Роскосмоса, затем в правительстве Российской Федерации, а через некоторое время – в НАСА и во Всемирном координационном совете.
Но неделю назад вдруг пришел вызов из Роскосмоса. Берсанову предстояло прибыть в Москву, а затем в составе небольшой делегации, включающей главу Роскосмоса Владимира Волкова, вылететь на какое-то совещание во Всемирный координационный совет. Андрею нетрудно было догадаться, что его проект, пока еще в виде только технологической идеи, выносится на рассмотрение той единственной инстанции, в чьих силах была его реализация. Перспектива возможного воплощения его идеи в реальности просто не укладывалась в голове, сводила с ума. Разум рядового инженера отказывался верить в происходящее, эмоции захлестывали, нарушился режим сна. Андрей быстро собрался, тем более времени у него было совсем немного. Он купил новый костюм и улетел из Циолковского навстречу новой жизни.
Поездка в Америку произвела на Берсанова неизгладимое впечатление. Он всю свою жизнь провел в провинциальных городках Забайкалья и Дальнего Востока России, а тут – первый визит в другую страну и сразу же – Нью-Йорк! Ритм гигантского человеческого муравейника восхищал и в то же время подавлял. Небоскребы Манхэттена, устремленные ввысь, скрывали ущелья пронумерованных авеню и «стритов», куда практически никогда не заглядывало солнце, но никогда не было темно. Андрей жадно впитывал впечатления, ведь поездка должна была стать кратковременной. Он побывал в деловом центре Манхэттена на знаменитой Уолл-стрит, в Центральном парке, чей чистый и зеленый прямоугольник расположился прямо в окружении каменных джунглей, посмотрел на статую Свободы, побывал в «русском» районе Нью-Йорка – Бруклине и на Брайтон-Бич. На все это великолепие он взирал широко раскрытыми глазами, замирая от восторга и благоговения, как ребенок в Эрмитаже.
В итоге к совещанию во Всемирном координационном совете, который расположился в бывшей штаб-квартире ООН, Андрей выглядел слегка не в себе от переполнявших его впечатлений. Впрочем, совещание у Премьер-министра Мира Ванг Ливея прошло для Берсанова спокойно. Его личное участие свелось к пожиманию рук и приветственным репликам. Причем собеседниками являлись личности, которые сами по себе внушали ошалевшему Андрею благоговейный трепет – два всемирных координатора по деятельности в космосе и по науке, глава НАСА и, наконец, сам Ванг Ливей. Доклад для премьер-министра о сущности идеи Берсанова сделал Владимир Волков. После чего Ванг Ливей немного подумал, задал несколько уточняющих вопросов и распустил собрание, пообещав принять решение по нему чуть позже.
