В тот вечер, когда бабушка уложила меня спать, я никак не могла закрыть глаза. Несмотря на холод, я вылезла из-под толстой кучи одеял, прижалась носом к окну и выглянула в темноту. Заснеженные деревья окаймляли склон, ведущий к замерзшей реке.
Интересно, неандертальцы выходят ночью? Вдалеке, у подножия холма, где я каталась на санках, что-то шевельнулось. Какая-то темная фигура, мохнатая, но стоит прямо, как человек. Я напрягла глаза, чтобы лучше разглядеть его. Фигура остановилась, как будто почувствовала, что ее увидели. Она определенно повернулась к окну. Должно быть, существо заметило меня. На мгновение я испугалась, но вспомнила, что дедушка назвал меня храброй.
Я не боялась неандертальца. Я хотела, чтобы он знал, что я не виню его за то, что он кого-то ел. Я положила ладонь на стекло в знак приветствия, надеясь, что он увидит меня. Но он скрылся в темноте. Я смотрела, пока глаза не начали закрываться, но так его и не видела.
Я думала о дедушке, когда писала электронное письмо Тиму Сполдингу, чтобы сообщить ему, что я на третьем месяце беременности. Я должна была быть храброй, но больше всего мне хотелось свернуться калачиком у дедушки на коленях. Не знаю, почему я так нервничала, сообщая Тиму эту новость. Я ничего не собиралась скрывать. Не следовало ждать, пока я узнаю, что беременность протекает гладко. К тому времени я уже буду на шестом месяце и все будет и так видно. Я не думала, что слухи о моей беременности дошли до музея.
К этому времени на раскопках вместе с Энди работали шесть студентов и помощников. Я нанимала их на месте и через коллег. Люди приезжали и уезжали. Нас регулярно посещал французский фотограф, чтобы запечатлеть наши успехи. Транспортная служба музея что-то привозила и увозила. Каждому я объясняла, что проект нужно держать в секрете, и просила не рассказывать ничего о раскопках. Возможно, они думали, что мои стандартные речи касаются моего растущего живота, и я, собственно, делала на это некоторые смутные намеки, но в основном речь шла о том, чтобы ограничить число посетителей раскопок. Чем больше людей, тем больше риск заражения или нарушения процедуры. Я вела свой корабль твердой рукой.
Все равно раскопки шли медленнее, чем мне бы хотелось. Отчасти из-за сложностей с транспортировкой, но в основном потому, что находок было много. Это было, конечно, хорошо, но я понимала, что к августу мы не закончим. Письмо нужно было отправить сейчас, потому что было ясно: ребенок родится раньше, чем закончатся раскопки.
Тим не ответил ни в тот же день, ни через неделю. Лишь две недели спустя поздно вечером я обнаружила в почтовом ящике его ответ. Я устала после тяжелого дня и засиделась допоздна, чтобы разгрести накопившуюся бюрократическую волокиту. И уже собиралась лечь спать, когда пришло сообщение Тима:
«Какой приятный сюрприз! Поздравляю Вас и Вашего партнера. Малышу повезет, ведь у него такая яркая и энергичная мама. Мы очень рады за Вас и принимаем меры для того, чтобы наш проект не прервался. У меня отличная новость! Помните Кейтлин Альфонсо, члена комиссии, с которой Вы здесь встречались? Она будет вести раскопки, пока Вы находитесь в отпуске. Она прибудет через неделю, так что переход будет плавным».
Я перестала читать и сразу нажала кнопку «Ответить». Как они могли принять это решение без меня? Было очевидно, что под переходом подразумевался мой выход за пределы площадки. Едва сдерживаясь, я принялась колотить по клавишам. Значит, без меня работами будет руководить приматолог? Как, черт возьми, человек другой специальности сумеет правильно провести раскопки? Это не поддается разумным объяснениям.
Ги явно хотел, чтобы во главе проекта стоял кто-то из его людей: тогда он сможет подать объявление о находках под любым самым пошлым соусом. Я уже слышала предупредительные звоночки. Во время моих еженедельных отчетов комиссии по скайпу пару раз возникали неловкие вопросы о ходе раскопок. Я не могла держать каждую деталь в тайне. Слухи о находках уже просачивались в сообщество. Некоторые известные ученые начали тихо сомневаться в существовании доказательств мирных отношений между современными людьми и неандертальцами. Ги хотел продемонстрировать изображение двух скелетов и назвать их «любовниками», но мысль о том, что наш вид истребил неандертальцев, глубоко укоренилась. Нам, людям, по душе простая история нашего вида: мы эволюционировали от примитива до совершенства. Неудобная правда намного меньше подходила для маркетингового плана Ги.
Политику, которую они вели, назначая руководителем Кейтлин, было непросто понять. Я была аутсайдером. Даже если бы я нашла время, чтобы полететь в Нью-Йорк, мне изложили бы только общие соображения, к тому же я оказалась бы на чужой территории. Я решила, что лучшее решение – не ввязываться в борьбу за власть и побыстрее свернуть раскопки. И поспешно написала несколько резких слов, ссылаясь на нью-йоркские законы: «Закон не позволяет работодателю принудительно отправлять в отпуск беременную сотрудницу, если ее беременность не препятствует выполнению профессиональных обязанностей». Я попросила Тима сообщить мне, считает ли он, что я с ними не справляюсь. Если не считает, то я сама буду диктовать условия своего отпуска в моем собственном проекте. Выключив компьютер, я встала и отодвинула откидную створку палатки; к тому времени мы уже смогли позволить себе роскошь: деревянный настил с широким холщовым верхом. Энди сидел у палатки, глядя на костер. Я подвинула себе раскладной стул и села рядом. Из-за отправленного только что письма мне было не по себе. Обычно перед отправкой я давала письмам отлежаться в ящике, но теперь, за несколько месяцев до родов, моя кровь быстро закипала. Хотя я не склонна была винить в своем поведении гормоны, мне стало труднее сдерживать себя.
– Энди?
– Роуз?
– Со мной трудно работать?
Он смотрел в огонь.
– Моя жена, когда задавала мне подобные вопросы, говорила, что это ненастоящие вопросы.
– Нет, правда.
– Она хотела, чтобы я улыбнулся и сказал «нет». – Он тихо засмеялся.
– Ты мало рассказывал мне о ней, – сказала я. – Мне бы хотелось узнать больше.
– А ты не моя жена. Ты хочешь, чтобы я ответил.
Я кивнула и поворошила палкой огонь.
– Трудно, – сказал он.
Я слегка хлопнула его по руке.
– Ответ неверный.
– В этом нет ничего плохого. Ты пытаешься изменить устоявшиеся представления. А людям для этого нужен хороший толчок.
– Я не хочу, чтобы со мной было трудно.
– Роуз, я просто говорю, что ты храбрая.
10
Крюка похоронили в сумерках. Это было лучшее время для перехода на другую сторону земли. Сын вырыл яму, настолько глубокую, насколько позволяла замерзшая земля. Дочь подтянула колени Крюка к груди, а руки устроила так, чтобы они обхватывали ноги. Его положили в яму. Голова была опущена так, что глазницы касались колен, пальцы сцеплены. Они придали его телу позу эмбриона, в которой он появился на свет. Они поцеловали Крюка в щеки и пригладили его волосы. Все закрыли глаза, взялись за руки и позволили своей памяти плыть по течению. Каждое тело думало о моментах, проведенных с Крюком, и другие тоже чувствовали эти моменты. Таким образом семья делилась Крюком друг с другом.
