Я не плакала на работе, пока не обнаружила, что у меня нет запасной резинки, чтобы подвязать штаны. И начала приглушенно рыдать. Мне удалось прикусить губу и не разбудить Саймона. Я очень надеялась, что мои слезы останутся незамеченными, но тут снаружи послышались шаги.
– Роуз?
Я перестала плакать, шмыгнула носом и сильнее прикусила губу.
– Роуз?
Энди. К счастью, это только Энди.
– Привет. Я ищу доктора Розамунд Гейл.
– Привет, Энди, – беспомощно сказала я.
– Что такое? – Саймон повернулся на койке.
– Ты в порядке? – спросил Энди.
– Да, – ответила я.
– Ты поела?
– Да, мамуля.
– Вот не начинай про мамулю. Она уже звонила два раза.
– Где это я? – Саймон сел и удивленно осмотрелся.
Я не хотела, чтобы Саймон помешал мне копать, поэтому быстро выпрямилась, вытерла глаза рукавом и втиснула ноги в ботинки. Одной рукой я схватила пояс с инструментами, другой кое-как застегнула брюки, толкнула клапан палатки, вышла наружу и увидела Энди. Он, казалось, был удивлен внезапным всплеском активности и инстинктивно отступил назад.
– Роуз?
– У тебя есть резинка?
– Где-то была.
– Она мне нужна. Просто я должна кое-что сделать на участке.
– Я пришел за тобой, Роуз. Кейтлин здесь.
– Где?
– Ясное дело – сюрприз! – Он махнул в сторону раскопок. – Она уже там.
– Без меня?
– Она думала… Судя по храпу, ты спала.
– Это Саймон храпел, – сказала я.
– Эй, я не храплю! – раздался приглушенный крик из палатки.
– Кейтлин на участке? – Я двинулась по тропе. – Нужно было сразу позвать меня.
– Кейтлин сказала, что тебе нужно отдыхать, – возразил он.
– Встретимся там, – буквально пролаяла я. От одной мысли, что кто-то болтается на участке без меня, у меня волосы встали дыбом. Приматолог! Дело Кейтлин – представлять музей, а потом руководить проектом. Время от времени она бывала на раскопках, провела там в общей сложности пару недель. Казалось, ее гораздо больше интересовали график и перевозки, чем реальные находки. Пусть я не очень хорошо знала Кейтлин, но у нее не было опыта, чтобы оценить мою интерпретацию нашей находки. Человек, руководящий раскопками, может повлиять на то, как их воспримут специалисты и, в конечном счете, широкая общественность.
– Принеси еще шоколада, – крикнула я, уже запыхавшись.
– Да, и ты должна знать… – отозвался Энди.
Я остановилась и обернулась.
– С ней журналист.
– Тащи резинку!
– Кажется, из «National Geographic»…
– А можешь принести пару своих штанов, – крикнула я в ответ.
Прежде чем свернуть по дорожке, я увидела, как Саймон высунул голову из палатки и с недоумением посмотрел на Энди. Потом я услышала, как он спросил: «Ей нужны твои штаны?»
Сердце у меня окончательно упало, когда я миновала последний поворот и увидела, что пластиковая завеса, прикрывавшая вход в пещеру, сдвинута в сторону. Они вошли, что само по себе плохо, но они к тому же не вернули занавеску на место. Из-за этого в зону раскопок могли попасть любые посторонние примеси, и я восприняла это как знак грядущих неприятностей. Без самых тщательных процедур, предотвращающих загрязнение, доказательства могут быть признаны неубедительными. Мою находку могут счесть испорченной или использовать как доказательство того, что я не права, а вовсе не как подтверждение найденных мною ответов на вопросы, которые задает все научное сообщество.
– Черт возьми, что вы там делаете? – крикнула я.
Внутри пещеры я увидела Кейтлин и какого-то типа. Мне хотелось ворваться и вытолкать их взашей, но на это я не решилась. Мой живот там бы не поместился. А если я оттолкну их, они могут сломать артефакт.
Серый хвостик волос Кейтлин дернулся, как будто ее застали врасплох. Я надеялась, что это так. Кейтлин со слегка недовольным видом отступила первой, щурясь от утреннего солнца.
– Участок контролирую я, – сказала я ей, сжимая кулаки. – И его физическое пространство, и информацию, которую мы об этом даем.
– Я все поняла. – Кейтлин подняла руки, словно сдаваясь.
Она явно не хотела обсуждать это в тот момент.
– Я просто пытаюсь помочь.
– Помочь, нарушая правила поведения на участке?
Она, как будто извиняясь, оглянулась на мужчину, который вышел за ней из пещеры.
– Я знаю, что ты завтра уезжаешь, Роуз. Я надеюсь обеспечить нам финансирование, чтобы ты могла уехать, зная, что все в порядке. – Она кивнула на мужчину рядом с ней. – Фред – хороший друг, которому доверяют в наших кругах. Я привела его, чтобы он поручился за нас.
– Ради утечки информации?
– Музей ценит мнение Фреда о том, что здесь происходит.
– Не сомневаюсь.
– Мы и раньше работали вместе. Когда изучали гиббонов на Занзибаре. Репортажи Фреда в журнале давали мне достаточную поддержку, чтобы найти больше средств.
– Для тебя реклама важнее науки.
– Дело не только в науке, Роуз. Мы обе знаем, что это касается и того, как это подать. Сначала сократили финансирование сохранения приматов, а теперь то же самое происходит в археологии.
– Это тебе не гиббоны, – бросила я.
Она вздрогнула и натянуто улыбнулась журналисту.
– Извините нас, Фред.
Он отошел, и Кейтлин потянула меня за руку.
– Я бы очень хотела, чтобы мы оставались на профессиональном уровне.
– Я и есть профессионал.
– Ты, кажется, слегка не в себе. Вся дрожишь.
– При всем уважении, Кейтлин, я бы предпочла, чтобы мне не говорили, что делает мое тело, а что нет. Мне виднее.
– Беременность пробуждает инстинкты, Роуз.
– Если ты о гиббонах, то это очень интересно.
Я услышала кашель и оглянулась. Наверху на дорожке стоял Энди. Вид у него был обеспокоенный, а может быть, даже потрясенный, точно не скажу. В руке он держал резиновый шнур и штаны, и я не сразу сообразила, зачем он это принес. Я прекрасно осознавала, что среди нас мужчина, журналист. Вряд ли вид разъяренной беременной женщины, чуть ли не с кулаками бросающейся на пожилую даму с седыми волосами, создаст о нас хорошее впечатление в прессе.
Кейтлин почувствовала сдвиг в моем настроении.
– Может быть, познакомишься с Фредом Лонгом?
Она указала на мужчину. Я изобразила улыбку, настолько фальшивую, что он, вероятно, уже не сомневался в моем безумии.
