Чаще всего она разыгрывала историю, которую они особенно любили смотреть и которую Мать считала предостережением. Речь шла о брате и сестре, которых слишком тянуло друг к другу. В то время на месте встречи собиралось много семей. Заметив, что брат и сестра не расстаются, семья выбрала одного из мужчин, чтобы убить их. Им удалось убежать, но спастись бегством можно было, только следуя путем рыбы.
Брат и сестра отправились к морю, в ту часть земли, куда семьи никогда не ходили. Зубров там не было, не было и пресной воды. Они пили только соленую воду и ели только существ с клешнями. Соль отравила их сознание, и они сошли с ума. У них были дети, которые пожали плоды их поведения. Глаза у детей не закрывались, как у морских рыб. Их губы покрылись соленой коркой от воды, которую они пили. На руках выросли клешни, как у созданий, которых они ели. Большая Мать приседала и сжимала пальцы, чтобы с помощью теней показать, как ужасны были эти существа. Они все обожали эту историю и слушали ее со смесью восторга и ужаса.
Для пущей убедительности Большая Мать дала Дочери морскую раковину размером с грецкий орех. Дочь нанизала ее на шнурок и надела на шею. Но передаваемый из поколения в поколение рассказ постепенно видоизменялся. Передача его при помощи теней была не такой точной, как хотелось бы Большой Матери.
Дочь поняла смысл теневой истории в меру обстоятельств, в которых впервые ее услышала. Дело было после охоты, и живот ее был набит. Кроме того, на понимание повлияли перемены, которые происходили в то время с ее телом. Рассказ Большой Матери стал для нее новым знанием. Это была история, утверждавшая их образ жизни. Она напоминала ей о том, почему они предпочитают жить из года в год по одному и тому же распорядку и почему способность охотиться на зубров делает их самыми сильными животными на земле. Рядом с братом можно было пережить самые трудные времена. Вот почему она всегда носила на шее ракушку, которую называла Морем.
– Дочь, – крикнула Большая Мать, повернувшись и увидев, что та вышла из хижины. Большая Мать дала каждому из них удобное для нее имя. Это был способ отличить одно тело от другого, не слишком разделяя их. Она считала, что слишком сложные имена только излишне напрягают гортань. Вместо слов они руководствовались привычными ритуалами, и теперь была пора подкрепиться перед охотой. Зов означал, что Большая Мать хочет, чтобы Дочь покормила ее. Другие слова были ни к чему. К тому же, позвав Дочь, Большая Мать выказала ей свое предпочтение. Два живых поколения в одной семье были редким и особым случаем. И почти все знали, что, скорее всего, не доживут до третьего. За всю жизнь Дочери в семье не было больше восьми тел. А для Большой Матери она была последней девочкой. Это было драгоценно, и она особенно берегла Дочь. Ведь из старого чрева Большой Матери больше не выйдет способных к деторождению женщин. Ее тело стало похоже на гладкий горшок с песком. Ничто в нем больше не вырастет, но новая жизнь может прорасти в Дочери.
Настало время преемственности. Главной заботой Большой Матери было сделать все, чтобы семья продолжала жить, а жизнь семьи зависела от рыбалки на месте встречи. Старший мужчина, Сын, постарается привести в семью новую женщину, которая станет новой Большой Матерью в их группе. А девушка, Дочь, попытается завоевать место Большой Матери в новой семье. Если получится и то и другое, семья будет крепкой, как рыба в удачный год. И снова придут промышлять на реке.
Дочь положила в рот кусок сушеного мяса и начала жевать. Мясо нужно было правильно обработать, чтобы его могла съесть почти беззубая женщина. Если жевать слишком долго, весь сок вытечет: нужно просто, чтобы мясо могло проскользнуть через десны и в горло. Дочь жевала, пока мясо не стало мягким, потом вынула пережеванный кусок изо рта. Опустившись рядом с матерью на колени, она помахала им перед ее глазами, чтобы та осмотрела еду. Большая Мать взглянула на жеваную полоску, тяжело дыша через нос. Курчавые волоски на ее подбородке стали заметными на солнце. Она одобрительно кивнула и открыла рот. Из него клубами вышло дыхание. Раздвинув губы, она зажала мясо деснами.
– Хм, – сказала она. И стала рассасывать мясо, пока наконец не проглотила.
После того как старуха поела, Крюк раздал остальным членам семьи по горсти жареных лесных орехов и по куску сушеного мяса из запасов. Дочь жадно грызла свой кусок мяса. Порция была немного больше обычной, ведь это требовалось для охоты, но все равно казалась недостаточной. Дочери всегда было мало. Она постоянно была голодна. Под кожей Дочь чувствовала что-то похожее на то, что ощущала от жевания. Она пыталась успокоиться, представляя себе разные картины: вот она после охоты, с куском мяса в руке, она высасывает из него сок, ее ноги, покрытые легким пушком, вздрагивают от счастья, она облизывает и жует, кровь стекает по ее подбородку. Воспоминание о мясе наполнило ее надеждой. То, что она вспоминала, не обязательно должно было случиться с ней, это мог быть и опыт, пережитый другим членом семьи. Память могла передаться через сны или через еду. Она была нужна для того, чтобы безопасно сохранять тело в привычном состоянии, находить пищу или понимать что-то незнакомое. Поэтому Дочь закрыла глаза и впустила в себя приятные ощущения от свежего мяса. Она вспоминала все случаи, когда охота проходила удачно для нее и для тех членов семьи, что жили прежде. Эта охота могла бы утолить ее голод.
Позади она услышала, что Большая Мать, принюхиваясь, шмыгает носом. Рука старухи, сильная как звериная лапа, обхватила ее плечо и крепко держала. Шмыганье становилось ближе: мать что-то на ней унюхала.
– Хм.
Дочь дрожала, как лист, слишком тяжелый для своей ветви. Большая Мать обнюхивала ее, как будто проверяла, не больна ли она солнечным укусом. Дочь прижала руку ко лбу. Рука казалась немного горячее, чем обычно, но не более того. Она не чувствовала себя больной; наоборот. Ее мышцы сокращались от какого-то стремления. Может быть, она проголодалась больше, чем обычно, хотя едва ли такое было возможно. Она еще не чувствовала того, что уже унюхала Большая Мать.
Дочь узнала об этом, когда в последний раз перед охотой присела по нужде за кустиком. Она увидела слизь на бедре. И хихикнула: это было больше похоже на яичный белок, чем на то, что обычно исходило из нее. Она вытерла слизь листком и удивилась, какая она скользкая. Это не было похоже на кровь, которая пришла в прошлом году. Она не чувствовала боли, только легкий спазм в бедре. Холодная струйка пробежала по позвоночнику, когда она поняла, что это течка. В первый раз. Течка испускала запах, говоривший, что она хочет спариться. Дочь знала, что ей нужно подождать, пока они не окажутся на месте встречи. Всю зиму Большая Мать давала ей добавочные порции мяса, намекая, что в этом году Дочь может набрать достаточно жира, чтобы течка подоспела ко времени рыбалки. Тогда она станет достаточно взрослой, чтобы обрести собственную семью. Большая Мать хотела, чтобы ее Дочь дала ей повод гордиться. Как раньше давала его сестра Дочери, Большуха.
Но, несмотря на все дополнительное мясо, съеденное зимой, Дочь волновалась. Она не хотела покидать семью, как сестра. Большуха была веселой. Они играли, шептались и ловили насекомых друг у друга на спинах. Многие вообще считали их одним и тем же телом, с похожими широкими носами и рыжими волосами.
