Я усмехнулся.
— Не стоит так беспокоиться из-за меня, детка, —
сказал я. — И нечего извиняться. Я видел твои сигналы, поэтому и зашел
поблагодарить тебя.
Глаза ее расширились от удивления.
— Эд, ты такой умный!.. Если хочешь, можешь
переночевать у меня. На улицах сейчас небезопасно, а за отелями слежка.
Я поклонился в знак благодарности:
— Спасибо, Мод, но у меня есть дела. Кстати сказать,
для Неуловимого Мошенника на улицах всегда небезопасно. Спокойной ночи.
Конечно, я немного рисовался, но кто может отказать себе в
удовольствии пустить пыль в глаза благодарной аудитории? А эта девушка с
родинкой на левой руке умела ценить умные поступки. К тому же мне хотелось
убедиться в ее честности и узнать, насколько искренним был ее совет уходить
через запасный выход.
Внизу, в вестибюле, я вызвал по телефону такси и вышел
только тогда, когда оно подъехало к самым дверям.
Мне пришлось трижды менять такси и потратить полчаса, чтобы
добраться по нужному адресу, а именно к особняку Элен Чэдвик. Я надеялся, что
она дома. Это был мой второй приезд сюда, а первое мое посещение этого дома
состоялось незадолго до нашей с ней помолвки.
Элен Чэдвик и ее мать принадлежали к самому избранному
кругу. В свое время отец Элен совершил неосторожный поступок, о чем стало
известно неким мошенникам, которые после смерти отца неоднократно угрожали Элен
предать историю гласности. Элен беспокоило не столько собственное благополучие,
сколько память об отце и слабое здоровье матери.
Однажды они заставили Элен выступить в качестве моей будущей
жены, и мы даже провели вместе выходные в загородном доме супружеской четы Кемперов,
весьма уважаемых и влиятельных людей. Мне удалось вытащить девушку из этой
истории, и, когда помолвка была объявлена недействительной, в глазах ее стояли
слезы. Я пообещал тогда, что в случае опасности снова приду ей на помощь.
Я почти не сомневался, что найду дом погруженным в темноту,
но он оказался освещен, как церковь в праздничный день. Чуть ли не весь квартал
был запружен машинами, в которых сидели сонные, ежившиеся от холода шоферы,
поджидавшие своих припозднившихся хозяев.
Я расплатился с таксистом и поднялся по ступенькам.
Мне открыл дворецкий.
— Я к мисс Чэдвик, — решительно заявил я.
Он смерил меня подозрительным взглядом:
— Вашу визитную карточку, пожалуйста.
— Скажите ей, что здесь мистер Дженкинс, а я, с вашего
разрешения, пока войду.
Он неохотно впустил меня, и я прошел в переднюю.
Из другой части дома доносились веселые голоса, смех, музыка
и звон посуды.
Через двадцать секунд дворецкий вернулся:
— Мисс Чэдвик нет дома, сэр. Пожалуйте сюда,
сэр. — И он кивком указал мне на дверь.
Когда он открыл ее, я схватил его за шиворот и хорошенько
встряхнул:
— Ты не передал мои слова. Почему?
В его подозрительном взгляде я прочел злобу и враждебность.
— Для преступников мисс Чэдвик никогда не бывает дома.
Я узнал вас по фотографиям в газетах.
Я кивнул:
— Ах, вот оно что. Я тебя тоже узнал, дружок, —
видел, как ты якшался с Косоглазым Даганом. Какие там, к черту, фотографии в
газетах! Ты узнал меня, потому что сам преступник. А ну, пошел отсюда!
С этими словами я толкнул его, и он вылетел на мокрое
крыльцо, потом, получив от меня хорошего пинка, сосчитал зубами ступеньки,
пролетел по тротуару и спикировал в сточную канаву. Ожидавший на
противоположной стороне улицы шофер отметил его приземление звуком клаксона. Из
темноты раздалось чье-то хихиканье. Дворецкий поднялся на ноги и принялся
отчищать свою одежду. Его ливрея была в самом что ни на есть плачевном
состоянии, лицо испачкано липкой грязью.
— Возвращаться тебе не обязательно, — сказал я
ему. — Твои рекомендации будут высланы начальнику исправительной колонии в
Вопине, штат Висконсин. Если я не ошибаюсь, там тебя ждут с нетерпением, и я
сам прослежу, чтобы ты благополучно добрался до столь близких твоему сердцу
мест.
— Что все это значит? — Эти слова были произнесены
холодным безразличным голосом, каким обычно обращаются к приказчикам и уличным
разносчикам.
Закрыв дверь на задвижку, я повернулся, чтобы взглянуть на
говорившего. Это была молодая женщина в роскошном платье, контрастировавшем с
белизной ее шеи и рук, с мягкими волнистыми волосами, обрамлявшими нежное лицо.
На щеках ее играл слабый румянец, малиновые губы были слегка приоткрыты. С тех
пор как я видел ее в последний раз, она вроде бы осталась все той же, но
появилось в ее облике нечто новое, какая-то степенная осанка и зрелая серьезность.
— Эд! — радостно выдохнула она. — Эд
Дженкинс!
Я улыбнулся. Мне вовсе не хотелось драматизировать ситуацию.
— Привет, Элен. Я только что спустил с лестницы вашего
дворецкого. Он преступник, беглый заключенный, его послали шпионить за вами.
В глазах ее появились слезы, лицо побелело, но она усилием
воли выдавила из себя улыбку:
— Вы пришли как нельзя вовремя. Я так надеялась, даже
молилась, чтобы вы снова появились.
Я кивнул:
— Что, опять неприятности из-за бумаг отца?
Она промолчала, но ответ напрашивался сам собой.
— Послушайте, Элен, у меня есть все эти бумаги, кроме
двух. Не буду сейчас вдаваться в детали и надоедать вам долгим рассказом. Я
хочу разыскать эти бумаги, заполучить их и уничтожить. Вот почему я и решил
заглянуть к вам.
— Проходите, Эд, — произнесла она, подавая мне
руку, и направилась в небольшую комнатку. — Тут полно всякого тряпья, зато
можно спокойно поговорить…
Господи, Эд, как я мечтала снова увидеть вас!
Я легонько похлопал ее по плечу, чтобы ободрить, и она
бросилась в мои объятия, словно и вправду была со мной помолвлена.
— Эд, одна из этих бумаг находится у человека по
фамилии Шварц. Он показывал мне ее, она настоящая. Он настаивает, чтобы я
приняла участие в организации ювелирной выставки. Хочет, чтобы я убедила миссис
Кемпер выступить в качестве спонсора и провести церемонию открытия. В противном
случае он угрожает предать дело гласности и очернить память отца.
Я задумался:
— Когда вы должны получить эту бумагу?
— Как только миссис Кемпер объявит о том, что будет
открывать выставку.
— А она согласится на это?
— Ради Элен Чэдвик она согласится на все, —
ответил мне голос с порога. — Привет, Эд! Как поживаете?
Рада снова видеть вас.
