Я повернулся и встретился глазами с Эдит Джуэтт Кемпер,
одной из самых уважаемых дам в обществе. Она протянула мне руку, и в лице ее я
заметил оттенок задумчивой грусти.
— Эд, почему вы никогда не заходите к нам? Ведь многие
только и мечтают о таком приглашении. Вы же знаете, мы с мужем любим вас, и
Элен тоже.
Я поклонился:
— Весьма вам признателен, только, по-моему, не стоит
приглашать в дом мошенника, ведь газеты потом понапишут такого…
Она пожала обнаженными плечами:
— К черту газеты. Мое положение позволяет мне делать
то, что я хочу.
Разговор, похоже, перешел на мою персону. Они, конечно, мои
друзья, и им трудно понять, насколько опасно для них поддерживать дружбу с
мошенником. Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс не может иметь ничего общего с
этими людьми. Память о проведенных вместе днях, неотступно преследующее меня
воспоминание о теплом взгляде Элен Чэдвик и чувство благодарности — вот и все,
что связывало меня с этим миром, совершенно отличным от моего.
— Но как вы узнали, что я здесь?
Она улыбнулась:
— Я случайно оказалась у окна, выходившего на улицу, и
видела, как дворецкий летел по ступенькам. Это могло означать только одно — к
нам пожаловал Эд Дженкинс.
Тогда я позволила себе вмешаться, рискуя даже получить
взбучку. Ведь вы, Эд, всегда обращались со мною не очень-то учтиво, заботились
только об Элен.
— Вот именно, — сказал я. — А теперь
представьте, в газетах появляется подробное описание того, как она провела
несколько дней в доме четы Кемперов в компании некоего Эдварда Гордона
Дженкинса, который на поверку оказался не кем иным, как известным мошенником
Эдом Дженкинсом. Да, что ни говори, а в печатном виде это выглядело бы
чертовски мило.
Взгляд ее сделался нежным и мечтательным.
Есть вещи куда более важные, чем репутация.
Нельзя же посвящать всю свою жизнь соблюдению светских
условностей. Общественное положение, Эд, всего лишь бесполезная блестящая
игрушка, холодная как лед.
Элен уткнулась в мое плечо. Еще мгновение, и вечеринка
закончилась бы слезами. Я понял, что мне лучше уйти.
— Сделаем так. Вы, миссис Кемпер, согласитесь провести
церемонию открытия и проследите, чтобы Элен получила ту бумагу. Я свяжусь с
вами позже. А теперь мне пора, меня ждут дела, которые нужно успеть закончить
до рассвета. — Я мягко отстранился и направился к двери.
Элен стояла не двигаясь. Миссис Кемпер хотела меня удержать,
но потом передумала.
— Пока, Эд! — крикнула мне вслед Элен веселым
голосом.
— Все будет хорошо, — ответил я.
Миссис Кемпер промолчала, глаза ее были влажными от слез.
Обернувшись, я увидел, как обе женщины, обнявшись, смотрят мне вслед.
Холодный ночной туман освежил меня. Кажется, я начал
понимать истинное положение дел. Чувство защищенности, которое передалось Элен,
когда я сжимал ее в своих объятиях, учащенное биение моего сердца, когда я
впервые услышал ее голос… Твердо и решительно я отогнал эти мысли. Она
принадлежит к высшему кругу, а я обыкновенный мошенник. Я стряхнул с себя
оцепенение.
Мне нужна ясная голова. Здесь, в тумане ночных улиц,
колесили лимузины, нашпигованные вооруженными бандитами. Весь преступный мир
был поднят на ноги — искали Эда Дженкинса. Их главарь получил мое
предупреждение, и теперь поставлено на карту все. Война объявлена, и ни одна из
противоборствующих сторон не собирается сдавать позиций. На одном конце этого
противостояния — я, одиночка, на другом — весь организованный преступный мир.
Придется напрячь все свои извилины, чтобы победить, ибо на карту поставлено
счастье и безопасность лучшей в мире девушки, одарившей меня своей дружбой.
Туман прочистил мои мозги, и в голове моей, словно мозаика,
начала складываться картина. Из этой выставки они могли вышибить всего
несколько тысяч долларов, но того, кто затеял всю эту игру, вряд ли устроили бы
такие жалкие крохи. Скорее всего, они намеревались ограбить выставку и взять
все. Но как?
Я подумал о девушке с родинкой. Она подала им условный знак
через десять минут после моего ухода, потом один из них поднялся к ней, и
вскоре после этого бандиты убрались. Больше они ждать не стали. Может, они
подозревали девушку с родинкой в пособничестве мне?
Я дошел до дежурной аптеки, вызвал такси и поехал еще раз взглянуть
на дом Мод Эндерс. В квартире девушки горел свет, под окнами стоял лимузин.
Кажется, они решили призвать к ответу эту девушку,
обладавшую великолепной фигурой и в по же время понятия не имевшую о том, что
такое женский шарм, девушку, которая обитала исключительно в мире рассудка,
девушку, которая до сих пор оставалась для меня загадкой.
Я попросил таксиста остановиться возле выездной дорожки и
выключить фары. Отсюда мне были видны освещенные окна квартиры Мод.
Через три минуты свет погас, и вскоре она появилась на
пороге, держа под руку человека, одетого в длинное пальто. Они сели в машину.
Не надо быть пророком, чтобы догадаться, что девушку везут на расправу и что
она пленница того, на чью руку сейчас опирается.
Я едва не проворонил этот момент. Еще немного — и было бы
слишком поздно. Я-то следил за Шварцем, намереваясь проникнуть в их логово
через него, но этот способ показался мне проще.
Лимузин тронулся с места, я последовал за ним, и никому бы в
голову не пришло обратить внимание на машину, в которой, благодаря
двадцатидолларовой купюре, за рулем теперь сидел я, а на пассажирском сиденье —
шофер в водительской униформе.
Я обогнал их на квартал, потом снова пристроился у них в
«хвосте», снова заехал вперед и, свернув в переулок, пропустил их вперед,
стараясь не потерять из виду.
И все же я их потерял. Должно быть, они где-то свернули. Но
где?
Я быстро пронесся по кварталу и, заметив в конце улицы
зажженные фары, с облегчением отметил, что настиг-таки наконец свою добычу.
Дом, к которому меня привела погоня, находился в одном из
респектабельных районов города, он стоял, погруженный в темноту. Я оставил
машину в квартале от дома и начал пробираться к нему задворками.
Где-то залаяла собака, но она была на привязи. В таких
районах, как этот, не очень-то приветствуются жильцы, содержащие собак. Я
быстро нацепил седой парик, бакенбарды, очки в металлической оправе и намазал
лицо гримом, чтобы придать себе старческий вид. Этой маской я пользовался довольно
долго, но бандиты все же раскусили меня. Сейчас я снова надел ее — пусть
думают, будто я не догадываюсь о том, что разоблачен. До тех пор, пока это
входит в мои планы, пусть считают Эда Дженкинса твердолобым болваном…
На улице стоял охранник. Похоже, он не слишком серьезно
относился к своим обязанностям. Вынув из кармана небольшой кожаный мешочек,
который всегда был у меня при себе, я набил его кирпичной крошкой. Плотно
набитый, такой мешочек представляет собой внушительное оружие.
