Я начал осторожно подкрадываться к охраннику.
Минут через десять он наконец заметил меня. Рука его
потянулась к поясу, мой мешочек со свистом прорезал воздух и обрушился ему на
голову. Он рухнул как подкошенный.
Перешагнув через охранника, я подошел к одному из окон в
задней части дома. На кухне никого не оказалось.
В конце длинного коридора мерцал слабый свет. Прислонившись
спиной к стене, там сидел человек, в каждой руке у него было по пистолету.
Склонив голову на грудь, он глубоко и мерно дышал. Я прошел мимо него,
приблизился к двери, из-за которой доносились голоса, и немного помедлил. Потом
без стука открыл дверь и шагнул в комнату. Она была обставлена как кабинет, в
центре стоял огромный письменный стол. Лучи маленькой настольной лампы освещали
лица присутствующих — бледное личико девушки с родинкой, крысоподобные черты ее
спутника, в котором я сразу узнал одного из самых грязных и продажных адвокатов
города, и громадного человека, сидевшего за столом.
Последний интересовал меня больше всего.
Он был бледен как полотно, с отвислой кожей и жирными
пористыми губами, с двойным подбородком.
Его глаза отражали свет лампы и пучками сверкающих лучей
посылали его обратно. Мне еще не приходилось встречать на человеческом лице
более жестокого и безжалостного выражения, чем у этого типа, уставившегося
сейчас на девушку.
— Итак, ты опоздала с условным знаком. Ему удалось
удрать, и непонятно, каким образом. — Голос у него был тихий, мягкий,
монотонный, лишенный всякой выразительности. Зато в глазах читалась беспощадная
ненависть.
Девушка старалась тщательно подбирать слова, голос ее слегка
дрожал, в нем слышались панические нотки, хотя она и пыталась скрыть свой
страх:
— Может… он… прятался на чердаке?..
— Значит, его предупредили, — возразил ей
бесцветный голос. — Тогда — кто? Кто его предупредил?
Босс с ледяным взглядом так увлекся допросом, что даже не
услышал, как я тихонько открывал дверь. Впрочем, даже если бы он меня и
услышал, то, скорее всего, принял бы за одного из своих охранников — лишь
огромный стол был ярко освещен, все остальное помещение тонуло во мраке.
Я приблизился к столу.
Девушка уже пала духом, и голова ее поникла.
Человек за столом оторвал тяжелый взгляд от девушки и поднял
глаза.
— Итак… — Голос его по-прежнему оставался бесцветным,
хотя глаза поблескивали недобрым огнем.
— Итак, я приветствую вас, — сказал я. — Вот,
зашел пожелать доброй ночи.
Я следил за ним, словно ястреб, надеясь увидеть, как
предательски дрогнут мускулы на его лице и он потеряет самоконтроль. Но ничего
подобного не случилось.
Его лицо оставалось непроницаемым. Взгляд был по-прежнему
твердым и суровым, голос тоже не изменился.
— Ах вот оно что… Мистер Дженкинс собственной персоной.
Входите, присаживайтесь, Дженкинс. Мы как раз говорили о вас.
Я подошел поближе, не сводя глаз с его рук. Крысиный адвокат
опустил руку в карман пиджака, но его я не боялся — ему не хватило бы мужества
выстрелить.
— Я зашел сказать вам, что вы все не правы. Когда я
вышел от девушки, я постоял за дверью и прислушался, не станет ли она звонить
по телефону или не подаст ли условный сигнал. Я слышал, как она три раза
поднимала и опускала шторы, и сообразил, что под окнами стоит машина, а стало
быть, у запасного выхода, скорее всего, тоже засада. Вот и все. И все же я
решил встретиться с вами. Когда я увидел, что девушку повезли на разборку, я
поехал следом. Хотел поговорить.
Сидевший за столом человек движением руки дал понять, что к
девушке вопросов у него нет, при этом он не отводил взгляда от моего лица.
— Дженкинс, когда-то я уже говорил вам это, скажу еще раз.
Можете занять место рядом со мной. У вас будут деньги, много денег. У вас будут
люди, готовые выполнить любую грязную и опасную работу. У вас наконец будет
возможность применить свои блестящие способности по назначению.
Я понимающе кивнул:
— Припоминаю. И сразу после этого вы обманули меня,
утаив те бумаги.
На этот раз в его серо-голубых глазах промелькнуло подобие
какого-то выражения. Видимо, он положительно оценил мои слова. Похоже, этот
человек с мертвенно-бледным лицом и ледяными глазами все-таки был не лишен
чувства юмора.
— И вы еще говорите об обмане! Вы ведь тоже кое-что
увели у нас из-под носа. Так что будем считать, что вы вскрыли для нас тот
сейф… ну, скажем, в качестве расплаты за свое надувательство. Уж не знаю
почему, с завещанием ничего не вышло. Адвокат клянется, что собственноручно
уничтожил его и что ни о какой подмене не могло быть и речи, и все же…
Я перебил его:
— Не стоит об этом. Вы обманули меня с самого начала,
утаив две бумаги. А то, что случилось потом, — всего лишь проявление моего
недовольства. А теперь я хотел бы получить эти бумаги, получить прямо сейчас,
иначе моему недовольству не будет границ и вы окажетесь в сточной канаве.
— Дженкинс, я отдам вам эти бумаги, когда сочту нужным.
Однако должен предупредить: либо вы принимаете мое предложение и остаетесь с
нами, либо вас вынесут вперед ногами.
Я придвинул свой стул ближе и посмотрел ему прямо в глаза:
— Либо вы отдаете мне бумаги, либо вас ждут очень и
очень большие неприятности.
Пальцы его вцепились в край стола так крепко, что даже ногти
побелели, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Дженкинс, — произнес он спокойным ровным
голосом, — несколько дней назад вы опять сунули свой нос в наши дела, и
это обошлось мне в пятьдесят тысяч долларов. Я не могу позволить, чтобы подобное
повторилось. У вас была возможность…
Я не дал ему закончить. До сих пор я вел эту партию. Я
сделал ему предупреждение, дал понять, что легко могу его найти и войду в его
кабинет, когда мне заблагорассудится. Теперь же подошла его очередь, и я мог не
только не сделать следующего хода, но и распрощаться с жизнью.
С силой размахнувшись, я обрушил набитый кирпичной крошкой
мешочек на настольный светильник. Лампочка разлетелась вдребезги, в комнате
стало темно.
Одним прыжком я очутился у двери, хотя открывать ее не стал
— в коридоре горел свет, так что я был бы изрешечен пулями даже не ступив на
порог. Но я сделал ставку на сонного охранника, сидевшего за дверью, и на
адвоката.
И я не ошибся.
Не долго думая адвокат трижды выстрелил в направлении стула,
на котором я только что сидел, после чего в комнате воцарилась тишина.
— Придурок! — прорычал босс с ледяными глазами.
Послышался топот бегущих ног, и дверь с треском
распахнулась. Охранник, вооруженный двумя пистолетами и готовый к действию,
ворвался в комнату и по инерции пролетел вперед, к подоконнику. Я же только и
ждал этого момента.
