Сколько раз я мечтал, что она жива, что все страшный сон и жестокая шутка! Мечтал, что лавина пощадила ее, что кто-то нашел мою жену и спрятал, что она потеряла память, но потом все вспомнила. Какое только мыло не лезло в голову, отрицая смерть.
Но когда я встал перед лицом своих сбывшихся желания, не почувствовал ни капли счастья. Даже легкой радостью не пахло.
Отключив видео, я набрал Лизу. Пока гудел дозвон, велел охране:
— Отвезти Элизабет в особняк. Ей нечего делать на лекциях сегодня.
Защитить ее — первая реакция и безусловный рефлекс.
— Да, — ответила Лиз не сразу, и по голосу я все понял.
Собственные эмоции пришлось спрятать и жестко выдать суть.
— Лиза, пожалуйста, не ходи на занятия. Поезжай домой. Жди меня.
— Я все знаю, — откликнулась она с надрывом.
Проклятье, девочка, я сам ничего не знаю. Дай мне время разобраться. Но вслух подтвердил:
— Я тоже знаю. Поговорим об этом вечером. Поезжай в особняк. Я уже распорядился.
Она всхлипнула и почти взмолилась:
— Андрей…
Но я не дал ей ничего сказать, повторил:
— Возвращайся на Остоженку. Поговорим вечером.
И повесил трубку. Охрана, Казарин и Карина стояли возле меня, как вековые дубы. Удивительно, но все эти люди впервые замерли и перестали решать за меня почти все. Никто не лез с советами, не выкатил пять сценариев развития событий. Они просто ждали моих приказов. И приказы последовали.
— Выставит дополнительную охрану у особняка. Не выпускать никуда Лизу. — Я качнулся на пятках и пошел к резиденции, народ за мной. — Где Марина сейчас?
— Она пыталась связаться с Кремлем. Мы ждали, когда ты приземлишься, — отвечал Казарин.
— Доставить ее в Кремль в ближайшее время.
Тут отмерла Карина.
— Ты уверен, что это она? В смысле, сейчас можно выглядеть как угодно и столько лет прошло…
— Это она, — подтвердил я.
Карина была права отчасти. Марина точно что-то сделала с лицом. Скулы заострились и нос как будто стал чуть уже, но я не спутал бы ее мимику и интонации. Слова в меня не впитались, но я слушал ее голос. Впервые что-то дрогнуло в груди и ком подкатил к горлу. Я игнорировал эмоции.
— Андрей, сегодня два совещания, — напомнила Карина.
— Все отмени.
— Поняла, сделаю.
Я вошел в резиденцию и отправился не в кабинет, а в апартаменты. Сел в кресло у окна, огляделся. Никто не посмел следовать за мной в личные комнаты. Спасибо, блять. Разрешая себе слабость, я достал телефон и снова включил интервью Марины. Во второй раз я снова не слышал слов, просто жадно впитывал картинку и слушал голос.
Конечно, это она. Немного филлеров или как там это называется? Что-то она колола в лицо, но я узнавал ее. Марина всегда так морщила нос, всегда чуть кривовато улыбалась и прищуривалась, когда делала драматичную паузу перед важным заявлением.
Ком снова подкатил к горлу, и сердце забилось где-то там же.
Живая.
Марина жива.
Не дав себе упасть в отчаянную эйфорию, я снова поставил на повтор.
В этот раз получилось выключить чувства, которые снова проснулись. Я слушал и слышал. Странные слова, абсолютно невнятные оправдания исчезновения. Собственно, я бы тоже не стал откровенничать с прессой… Зачем вообще пресса и конференция? Почему она не пришла ко мне сама?
В общем, тихо ко мне прийти теперь сложно, но она могла бы. Не верю, что нет. А родители? Отец Марины рыдал мне в плечо. Его жена была неродной матерью, но она Маринку вырастила и тоже очень тяжело переживала смерть приемной дочери.
Хрен с ними с моими чувствами. Как можно было так с ними поступить?
Последняя фраза в интервью добила меня окончательно. Журналист спросил про мой брак с Лизой, а Марина ответила:
— Недоразумение можно исправить.
Я смахнул со столика вазу со свежими цветами. Вопреки стараниям она не разбилась, а просто отлетела в сторону.
— Недоразумение, блять! — выкрикнул я в окно, сжимая кулаки.
Заметавшись по комнате, я пытался найти ответы на миллион вопросов.
Почему она вернулась сейчас?
Почему не остановила мою свадьбу?
Зачем ей шумиха? Она ведь ненавидела публичность и внимание к своей персоне.
Как мне говорить с ней и что делать с..? Со всем…
Снова накрыло чем-то тревожно-сладким из почти забытых воспоминаний. Я все же был рад, что она жива. Но радовался как-то буйно и неправильно.
Сначала атаковали добрые воспоминания юности в Кембридже, бесконечных каникулы на пляже или в горах, наша свадьба и визиты к тетушке Наталье, путешествия, секс, разговоры обо всем и ни о чем. Мы были счастливы, а потом все рухнуло.
Я замер у окна, прижался лбом к стеклу, вспоминая и ужас похорон без тела, возвращение вещей родителям, потому что не мог отдать их в никуда, чужим людям, тем более выбросить. Глаза защипало, и я зажмурился. На минуту я позволил себе безграничное чистое счастье. Марина жива — это ведь так прекрасно. Но потом снова накатила волна боли, обиды, недоверия.
Кто эта женщина мне теперь? Где она была? Как она могла?
Вопросы повторялись, потому что я не мог найти ответа. Только сама Марина могла их дать мне.
Телефон завибрировал, и я принял вызов о Карины.
— Она в Кремле. Пропустить к тебе?
— Да, — ответил я кратно. — И убери охрану от дверей.
— Хорошо.
Я выдохнул, зажмурился и распахнул глаза, повернулся к двери, сложил руки на груди, как будто собирался защищаться.
А она просто вошла в комнату и остановилась за пять шагов до меня.
Марина.
Лучистая улыбка и свежий ветер в волосах. Глаза как яркое майское небо и лазурная блузка, которая это подчеркивала.
— Привет, Андрюша, — сказала она так легко, так просто. Как будто не было пяти лет, которые я представлял ее, гниющей под тоннами снега.
Марина также легко и непринужденно сократила между нами расстояние, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
Я уронил руки, теряя свои воображаемые доспехи. Глаза опять стало жечь идиотскими слезами. Сделав шаг назад, я пытался подобрать слова, которые так и не смог придумать заранее.
Их сказал за меня Марина.
— Я знаю, ты злишься сейчас. Я понимаю…
— Серьёзно? — прокашлял я злобно. — Реально понимаешь? Что-то я не уверен.
— Позволь мне объяснить, а потом выгонишь, — ответила она с достоинством.
