После её слов маг снова убедился, что за все принятые решения действительно приходится платить. Пощечина была сущей мелочью.
Она не услышала его. Отвернулась и сильнее сжала в руках чашку, так что костяшки пальцев побелели. Повисло тягостное молчание, тишину нарушало лишь мерное дыхание задремавшего волка.
– Ты можешь остаться, – тихо заговорил Маркус. – Я ничего не потребую взамен. Мы держим путь в Корнуолл через Бристоль, и уже через два дня сядем на корабль в заливе.
Елена продолжала молчать.
– Ты сможешь начать новую жизнь. Инквизиция и церковь не станут тебя преследовать, я об этом позабочусь.
Глиняная чашка просвистела над его правым ухом, угодила в полог шатра и, отскочив, приземлилась возле спящего берсеркера, расколовшись на черепки. Блэкхард подскочил с неистовым рыком и вздыбленной на загривке шерстью. Принюхавшись, он опустил голову, а после вернулся на место.
– Я не хочу другой жизни, неужели ты не понимаешь?! – впервые она обратилась к нему на «ты». – Я не смогу жить без них… – слезы крупными бусинами покатились по ее щекам. – Зачем?!
Елена резко подалась вперёд, но Маркус обхватил её запястья.
– Видимо за тем, что так было угодно Судьбе.
Лицо Елены оказалось в нескольких дюймах от его. Она вырвалась и вновь подалась назад.
– Судьбе? Ты что, взял на себя роль вершителя судеб? Считаешь, что если обладаешь какой-то дьявольской силой, то можешь вмешиваться в чужие жизни?! Тогда где ты был, когда они убивали моих детей?
Маркус потупился, а затем поднялся и направился к выходу.
– Тебе стоит хорошенько отдохнуть. На рассвете мы свернем лагерь и отправимся в путь. Ты вольна уйти, но можешь и остаться. Я не бросаю своих слов на ветер. Обдумай все хорошенько. К утру я пришлю слуг, они помогут тебе привести себя в порядок и принесут еды. Блэкхард проследит, чтобы тебя никто не беспокоил и чтобы ты не наделала глупостей. – И откинув полог, обернулся: – Не думаю, что Судьба не зависит от наших действий.
До самого горизонта, куда ни посмотри, беспросветные дождевые облака. Тяжелые, налитые влагой и обреченностью, мрачные. Вокруг царила тишина. Лес возле лагеря замер в ожидании бури. Воздух, прижатый к земле, сжался, превратился в патоку, наполнился острыми свежими предгрозовыми запахами, влажной духотой и вечерней прохладой. Чувствовалась и мощная магия. Она стелилась по земле, въедалась в кору деревьев и камни. Поволока иллюзии цеплялась за все. Извращала, корежила и меняла реальность. Лагерь был укрыт ею, как одеялом. Вальтер приказал заклинателям позаботиться о надежности заклятия и его мощи.
– Я не желаю, чтобы обезумевшая от страха и повернутая на своей религии чернь подожгла мой шатер, пока я буду спать!
Роберт всякий раз ухмылялся, вспоминая метания Стрикса, и почти физически ощущал его гнев и силу. Сидя возле костра, валлиец точил меч. Гранит в его руках высекал искры, делая сталь острее.
– Быть может, господин желает вина? – в голосе светловолосой служанки слышалось неподдельное беспокойство.
Целый день Роберт Вирс ходил мрачнее тучи. Напряженный и беспокойный, он почти не притрагивался к еде, что совершенно на него не походило. Вирс заставил себя улыбнуться. Ему нравилась эта милая особа, и он не позволял себе грубости. В этот раз любезность стоила больших усилий.
– Иди отдыхать, Адалинда. Мне ничего не нужно. Завтра нас снова ждёт тяжёлая дорога.
Девушка не успела ответить, к ним подошел Маркус. Роберт перехватил его хмурый взор, но Стрикс обратился к Адалинде:
– В моём шатре девушка. Ей нужна горячая вода, еда и чистая одежда. Позаботься об этом.
Служанка кивнула, подобрала юбки и поспешила выполнять поручение. Маркус проводил её взглядом, потоптался на месте, а затем присел рядом с другом.
Валлиец продолжал нехитрое занятие. Блики от костра причудливо играли, отражаясь от клинка, и мелькали на искусной филиграни, украшающей рукоять меча.
Мысленно Вирс уже отругал себя за то, что сразу не отправился этим утром с Маркусом. Но откуда же он мог знать, что тот вмешается в планы своего отца и лишит Роберта возможности схватить Вальтера за руку?
Роберт Вирс принадлежал к знати одного из тринадцати магических ковенов. Вирсы были не столь многочисленным семейством, как те же Стриксы или Рофтоны, но как и все вели свою родословную с истоков. Сам Роб был племянником Герберта Вирса – главы семьи.
Герберту было далеко за семьдесят. Он походил на облезлого хорька с маленькими когтистыми лапами, впавшими скулами, розоватой кожей. Глава семьи окружил себя многочисленными внуками и правнуками, а его старший сын должен был занять место во главе клана. Роберту эта привилегия не светила, да и он не стремился походить во всем на своего дядюшку – двуличного грызуна, клянущегося в верности Рималли и потакающему Братству. Роберт посвятил свою жизнь тому, что называл справедливостью. Шпион и убийца на службе у короля. Много лет назад Роб присягнул Уильяму Рималли и поклялся в верности на крови. В отряде Вальтера Роберт был одним из почетных гостей, как друг и товарищ его сына, а так же как племянник уважаемого Герберта.
Валлиец смерил друга взглядом, вздохнул и, наконец, произнес:
– Я уже давно должен был с тобой поговорить.
Роберт поднял с земли ветку, осмотрелся и быстро начертил на земле маленькую пентаграмму. Углы пятиконечной звезды с вписанными в неё узорами засветились серебристым светом и почти сразу потухли. Магия поднялась, как испарение над водной гладью и постепенно рассеялась. Несложное заклятие защищало от лишних ушей. Вирс не боялся, что кто-то ощутит выброс силы, пространство и так чуть ли не звенело от разлитой в нем магии – последствие застилающей все вокруг иллюзии.
Бросив ветку в огонь, он внимательно посмотрел на удивленного Маркуса. Они познакомились более шести лет назад в Тибете и с тех пор их пути не расходились. В обществе, где каждый лицемерит и готов без зазрения совести вонзить кинжал в спину при любом удобном случае, приходилось всегда держать ухо востро и самому быть готовым занести меч. За долгие годы Роберт хорошо изучил Маркуса. Решительный и целеустремленный. Отлученный от клана. Он всегда жил одним днем, и не особо задумывался о том, что будет завтра.
– Ты знаешь, чем занимается твой отец за спиной Рималли?
– Имеешь в виду Братство? – Маркус расплылся в беззаботной улыбке. – Да брось, разве это такая большая тайна? Пусть семьи развлекаются, как хотят. Противостояние – их кредо. Так было до нас и будет после. Мне это не интересно, жизнь и так коротка. Я не желаю тратить её на споры о пережитках прошлого.
– А если я скажу, что сегодня ты нарушил планы своего отца, которые он вынашивал много лет?
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о девушке.
Маркус вперил в него ошеломленный взгляд.
– Казнь, предшествующая ей кровавая резня, в которой погибли дети и муж несчастной. Все это дело рук Рофтона и твоего отца.
