Мария отхлебнула чая и задумалась.
– Поначалу все было замечательно. Она была светлой, веселой и болтала со мной, вот как ты сейчас. Хозяин ее очень любил, называл нимфой, она и правда была немного, как бы сказать… витала в облаках. Ну знаешь, как тепличное растение, ничего не умела, кроме как быть красивой, да ему, наверное, больше ничего от нее и не надо было. Ну а потом что-то случилось и ее как будто подменили…
При этих словах на лицо женщины упала тень грусти, но она продолжала:
– Она вдруг стала устраивать истерики и скандалы, ее всё раздражало. Могла даже начать бить посуду или вообще всё, что попадется под руку, швыряла в мужа его подарками прямо вон там в гостиной, – Мария показала рукой в сторону выхода с кухни. – При мне было дело как-то, мистер Маклейн привез ей откуда-то маленькую красную коробочку, попросил открыть, а там – серьги изумрудные! Так она вместо того, чтобы обрадоваться, разозлилась… Уж не знаю, в чем дело было, но только на весь дом слышно было, так что все, кто здесь работает были в курсе, что между ними разлад произошел. Говорила, что ей от него ничего не надо и видеть она его больше не хочет. Я даже от горничной Элис, которая у нее убирала, слышала, что миссис Маклейн хвасталась мужу о том, что изменяет ему, но я думаю, она это в пылу ссоры и несерьезно, просто позлить хотела, не верю я в это, не такой она была.
Миссис Андерсон замолчала, погрузившись в воспоминания. А меня тема невероятно увлекла, и я решила узнать побольше:
– Как, по-вашему, в чем причина такой перемены?
– Не знаю, деточка. Но однажды, она поехала кататься на своей машине и, говорят, не справилась с управлением на наших горных дорогах, да так и упала в ущелье. Хозяин очень горевал по ней несмотря на то, что они уже не жили вместе. Он оставил ей дом и уехал надолго, думал, наверное, может она остынет и всё придет в норму.
– А как она себя вела пока его не было?
– Ну временами обычно, а временами в неё, как бес вселялся. В его отсутствие она большие вечеринки устраивала и приглашала кучу народа. Уж простите, но после этого сброда, который она «бомондом» называла, еще несколько дней всё вычищать приходилось, – Мария снова презрительно фыркнула.
– Понятно, – заключила я, хотя мне было совершенно непонятно, что происходило с Мэган.
Мы еще какое-то время сидели разговаривали и пили чай с моими булочками, но вдруг из холла послышалась французская речь.
«Месье Шувье вернулся», – догадались мы и поняли, что пора расходиться с кухни.
– Мон шер! – Филипп Шувье распахнул двери нашего с Марией секретного прибежища и оказался крайне удивлен, увидев на кухне не только миссис Андерсон, но и меня. Усики на его полном лице немного съехали вниз от такого разочарования.
– О, я хотел сказать Мари… то есть миссис Андерсон… Вы тут не одна?
Но женщина быстро успокоила его своим мягким тоном в уже знакомой для нее ситуации.
– Ох, не сердитесь, дорогой месье Шувье. Мы уже собирались уходить и освободить вам ваше рабочее место. Прошу вас, приступайте к ужину и непременно попробуйте вкусные булочки мисс Пирс, она сама приготовила, я даже не помогала, честно-честно, – женщина улыбнулась, и француз растаял, стал очень добрым и со всем согласился.
Я про себя усмехнулась такой реакции. Наверное, также чувствует себя Стив, когда я с ним говорю. Вспомнила про Стива и тут же в голове возникли другие воспоминания – поцелуй, неистовый и жаркий, виновника которого я половину ночи сравнивала со своим женихом. Интересно, где он сейчас?
– Какой чудесный запах! – донеслось со стороны двери, и я мгновенно обернулась на голос.
В дверях стоял Адам, он закрывал собой большую часть проема и приветливо улыбался собравшимся. У меня вдруг ноги стали ватными, а сердце упало в пятки, поэтому я присела на ближайший стул. А миссис Андерсон сначала пожурила своего молодого хозяина за то, что он не предупредил о приезде, потом начала активно нахваливать меня.
– Это от сдобы мисс Пирс. Она, оказывается, чудесно готовит! Вам обязательно нужно попробовать.
Мужчина подошел к тарелке и взял булочку.
– Ну раз вы рекомендуете, Мария, – сказал мужчина. – И правда объеденье! Очень знакомый вкус. Мне кажется, я где-то уже пробовал точно такие же, – проговорил он с набитым ртом и полез в холодильник. – Сюда не хватает ежевичного …
Адам запнулся, не донеся руку до банки с конфитюром.
– А впрочем, и так тоже неплохо, – его голос перестал быть веселым, вдруг стал сухим и бесцветным.
Он закрыл холодильник, сказал спасибо и вышел из кухни. Воцарилась минутная тишина и только я одна понимала, о чем он сейчас вспомнил. Как бы мне хотелось крикнуть ему вслед: «Это была я! Я хочу, чтобы ты знал!», но я не могла и это меня очень расстраивало. Конечно, он не поверит и не поймет, да я сама бы себе не поверила и точно отправила бы в психушку. Мне стало грустно, Мария и Филипп заметили это и предложили пока пойти к себе отдохнуть перед ужином.
Я побрела к себе в комнату и, проходя по коридору на своем этаже, увидела, как закрывается дверь, которая располагалась прямо перед моей. Я вспомнила, что это спальня Адама и поняла, что он тоже только что вернулся к себе.
Закрыв за собой дверь своей комнаты, я решила подумать, как мне вести себя с хозяином поместья дальше. Я заметила, что после того, как он вернулся, он избегал смотреть мне в глаза и как будто не замечал меня. Может мне показалось, а может он жалеет о том, что между нами произошло в библиотеке. Но в этом же не было моей вины, для меня самой это было неожиданностью. Нет, конечно, я не была жертвой обстоятельств, я отвечала на поцелуй, сама себя не помня и, более того, хотела продолжения несмотря на то, что у меня есть жених дома… очень далеко дома.
«Стив, прости меня, я не знаю, что со мной», – мысленно извинилась я, считая, что этого достаточно. Эти противоречия не дают мне покоя. Как бы выразилась моя сестра: с чего Адам вообще на меня клюнул? Что во мне такого особенного?
Я подошла к зеркалу и оглядела себя. Раньше я видела в этом зеркале рыжеволосую красавицу, невысокую ростом и хрупкую. Сейчас здесь была только я. К себе самой в зеркале я уже привыкла за двадцать шесть лет и не замечала ничего особенно выдающегося. Ну да, фигура у меня стройная и ноги длинные, это, пожалуй, самые частые комплименты в мой адрес. Темные волосы сейчас чуть ниже плеч, такая прическа всегда казалась мне удобной: и убрать, если мешают можно быстро, и с распущенными ходить легко, потому что ничего не путается. Мои ресницы дрогнули и, обратив внимание на глаза, я невольно задержалась на них. Глубокий темно-синий цвет, в который погружаешься, как в таинственную бездну посреди океана, если смотреть долго и не отрываясь…
«Он сказал, что видит между нами с Мэган связь», – вспомнила я. Возможно, в этом всё дело.
Я устала ломать голову и пошла в душ, мне это всегда помогало расслабиться. Теплая вода стекала по моим волосам, плечам, груди и дальше вниз. Многие женщины любят нежиться в ванной, подолгу оставаясь там, но я никогда этого не понимала. Мне была необходима струящаяся вода, которая сбегает по телу смывая весь негатив. Ощущение, что стоишь под водопадом, который уносит все эмоции, что накопились за день и выходишь из душа, обновлённая в полной гармонии с собой. Такой я и вышла с полотенцем на голове, в тот момент, когда в дверь постучали.
