Она покачала головой и нырнула в шатер, избавляясь от формы солдата Первой армии, надетой, чтобы скрыть ее личность.
– Там есть и другие шквальные, – сказала она, роясь в своем сундуке в поисках чего-нибудь неброского. – Адрик может управлять ракетами. А я вернусь, не успеешь оглянуться. И притащу с собой Нину Зеник.
– Возможно, ее уже нет в живых.
Зоя чуть не порвала рубашку из грубого полотна, которую вытягивала со дна сундука.
– Она не умерла. Я запрещаю.
Женя уткнула руки в бока.
– Не сверкай на меня своими драконьими глазами, Зоя. Нина не ребенок. Она солдат и шпион, и она бы не хотела, чтобы ты пожертвовала собой ради нее.
– Она жива.
– А если нет?
– Я убью любую фьерданскую тварь, осмелившуюся встать на моем пути.
– Зоя, остановись. Пожалуйста. Я не хочу потерять еще и тебя!
Услышав надрыв в Женином голосе, Зоя застыла. Он резанул ее прямо по сердцу, затопив внезапной, всепоглощающей болью. В янтарных глазах Жени стояли слезы.
– Зоя, – прошептала она. – Я не смогу делать все в одиночку. Я… я не смогу остаться последней из нас.
По телу Зои прошла дрожь. Она видела страдания подруги, но не знала, чем помочь, кем стать в этот момент. Именно Женя обычно предлагала утешение, вытирала слезы, выслушивала и исцеляла. «А мне нужно с чем-то бороться». Что-то ломать, разрушать. Это был ее единственный дар.
Зое казалось, что она задыхается от переполнявших ее горя и стыда, но все-таки выдавила из себя слова:
– Я должна была быть рядом, чтобы защитить его. Вас обоих.
– Защити меня сейчас. Не уходи.
– Я должна, Женя. Апрат представляет угрозу для Николая, и так будет всегда, если его не устранить.
Женя недоверчиво рассмеялась.
– Ты не собираешься сражаться с Апратом. Ты собираешься спасать Нину.
Зоя прижала ладони к глазам.
– Это было моим заданием, Женя. Когда Нину впервые взяли в плен на Блуждающем острове, я была ее командиром. Я давила на нее сильнее, чем стоило. И я позволила ей уйти в приступе раздражения. Если бы не я, Нину не поймали бы фьерданцы. Она бы не очутилась в Кеттердаме и не влюбилась в охотника на ведьм. Я не могу снова потерять ее. – Она сделала глубокий вдох. – Если Нина у Апрата, значит, ее легенда раскрыта. Он может сдать ее Ярлу Бруму. Я не могу позволить, чтобы ее пытали, только не тогда, когда могу предотвратить это.
Женя развела руки в стороны.
– Все люди в этом лагере оказались здесь из-за решений, принятых Триумвиратом. Они сделали свой выбор, решив встать между Равкой и разрушением. Это же выбрала и Нина. Мы все солдаты. Почему ты так строго спрашивала с Нины, если не хотела, чтобы она пользовалась полученными умениями?
– Потому что хотела, чтобы она выжила!
– Зоя, знаешь, почему Дарклинг проиграл гражданскую войну? Как Алина смогла его остановить?
Зоя сжала переносицу.
– Нет. К сожалению, нет.
– Потому, что он всегда сражался один. Он допустил, чтобы сила построила вокруг него стену. А у Алины были мы. И у тебя есть мы. Ты отталкиваешь нас, держишь нас на расстоянии, чтобы потом не нужно было нас оплакивать. Но случись что, и ты будешь скорбеть. Вот так выглядит любовь.
Зоя отвернулась.
– Я больше не знаю, как это делать. Не знаю, как продолжать жить.
– И я тоже. Бывают дни, когда я и вовсе не хочу. Но я не могу прожить жизнь без любви.
Зоя захлопнула крышку сундука.
– И в этом наше с тобой различие.
– Ты не знаешь, во что ввязываешься. Ты очень сильная, Зоя. Но не бессмертная.
– Посмотрим.
Женя встала у нее на пути.
– Зоя, Апрат знает, что ты та, кто может изменить ход этой войны.
Дракон внутри Зои оскалил зубы, и она усмехнулась.
– Он не знает обо мне ничего. Но скоро мы это исправим.
37. Николай
С побережья к западу подул сильный ветер, и Николай задумался, не совершил ли он ужасную ошибку. Местность, лежащая перед ним, была каменистой и пустынной. По крайней мере, никакой грязи. Но ее отсутствие облегчало путь фьерданским танкам. Он надеялся, что их замедлит лес, но фьерданцы накачали пленных гришей паремом и заставили одурманенных шквальных валить деревья, уничтожая древесных великанов, испокон веков несших стражу на северной границе, расшвыривая их мощные стволы, как сухие ветки. В графитовом небе раннего утра, ближе к горизонту, все еще были видны звезды. Когда он смотрел в сторону побережья, то мог различить приглушенно-серую линию моря. Возможно, некоторые из поваленных деревьев скатятся со скал и упадут прямо в объятия волн. Возможно, течение унесет их к далеким берегам, где запутает в сетях какого-нибудь рыбака, или вынесет на пляж, и со временем они станут частью чьего-то дома. Под новой крышей соберется семья, даже не представляя, что крыша эта построена из частички Равки, страны, которой, возможно, не суждено быть целой.
Как только разведчики и флайеры Николая подтвердили догадки о продвижении фьерданских войск, силы Равки разбили лагерь на небольшой возвышенности к северу от крохотного городка Пачесьяны. Грязная маленькая деревушка служила им оперативным штабом, откуда генерал Пенский отправил войска Первой армии рыть траншеи – широкие и глубокие противотанковые и другие, в которых скрывались их ракетно-пусковые установки.
Николай не знал, куда собираются нанести удар фьерданцы, и поэтому у равкианских войск не было возможности возвести оборонительные укрепления. Поэтому он позволил прорвать блокаду Штурмхонда, чтобы соблазнить противника возможностью нанести два удара одновременно – в заливе и здесь, на границе рядом с Аркеском. Он предоставил волку возможность сомкнуть челюсти вокруг Ос Керво и одним громадным рывком захватить всю Западную Равку.
Рискованная ставка и правильная ли? Очень скоро он это узнает.
Николай не стал ждать наступления рассвета. Это на грязных полях Нежек им пришлось прятаться до последнего. Но не сегодня. Сегодня фьерданцев не ждет никаких грандиозных ловушек, никаких минных полей. Вместо этого врагам будет продемонстрирована мощь, которая, как надеялся Николай, заставит их задуматься.
– Солнечные солдаты! – крикнул Адрик. Приказ прокатился по объединенным рядам гришей и солдат Первой армии.
Заклинатели Солнца, наследники Алининой силы, разместились вдоль всей линии фронта и находились под командованием Адрика, самого высокопоставленного эфиреала на поле. Зоя была на юге. Но времени размышлять об ожидавших ее опасностях не было. Он мог только верить в нее, как верил всегда. И пусть оставались слова, которые он хотел бы ей сказать, и другие, которые хотел бы взять назад, их время прошло. Его битва была здесь.
