– Равка не позволит причинить вам вред, – поклялась Тамара. – Я не позволю. У нас теперь договор.
– Защищающий права гришей, – возразила Майю. – А какое вам дело до кергудов?
Золотые глаза Тамары блеснули.
– Они такие же жертвы парема, как и гриши.
– Это не важно, – вздохнула Майю. – Что нам даст этот договор, если Равка падет перед фьерданцами?
– Не надо недооценивать короля Николая, – ответила Тамара. – Он будет сражаться до последней капли крови. Как и я.
Бергин поднялся.
– Если ты отправляешься на войну, я хочу с тобой.
Рейем обернулся.
– Ты… ты уедешь?
В голосе брата не было слышно эмоций, но Майю ощутила охватившее его смятение.
– Пусть Равка и не моя родина, но я – гриш. Я буду сражаться за короля, давшего мне свободу.
– Тогда и мы должны сражаться, – сказала Майю. Она сама не ждала от себя таких слов. Но Николай с Тамарой помогли ей найти Рейема – а еще она нутром чуяла, что, если бы не Бергин, ей бы уже некого было искать. Скарабей, Мотылек, Буревестник… у всех у них были друзья, семьи, жизни, и все это стерлось во время перерождения в кергудов. А ей нужно было благодарить гриша за то, что в Рейеме сохранились человеческие черты.
– И мы будем, – твердо сказал Рейем. – Твое дело – мое дело, Бергин. Мы будем сражаться за гришей. Воин-кергуд стоит десяти солдат, если не больше. Остальные тоже будут сражаться. Нам нужна цель.
– Я вам благодарна, – сказала Тамара. – Правда. Но королева Леути…
– Королева Леути сказала, что мы не можем послать шуханские войска, – сказала принцесса Эри. Она застыла в дверях, и ее маленькая фигурка, казалось, парила в воздухе, а на губах играла улыбка. – Но она ничего не сказала о призраках. По утверждению нашего правительства, моих сестры и бабушки, кергудов не существует. А призраки могут отправляться, куда пожелают.
Она поплыла дальше, словно и сама была призраком, и в этот момент Майю поняла, что если она переживет грядущую битву, то вернется на свою должность Тавгарада и станет с радостью служить принцессе.
Вот только будет ли у нее такая возможность? И теперь она стояла на поле боя, прижав ружье к плечу, целилась и стреляла, снова и снова, не зная, находят ли ее пули цель, ужасаясь грохоту крови в ушах, бешеному биению своего сердца. Краем глаза она видела Скарабея, словно ураган несущегося сквозь ряды фьерданцев, пока Мотылек, Буревестник и Саранча – Рейем – нападают с воздуха, отрывая солдат от земли и ломая им шеи с ужасающей техничностью.
– Рад, что они на нашей стороне, – признался Толя, утирая пот со лба.
– Будем надеяться, что это не изменится, – сказала Тамара.
До Майю донеслось несколько коротких взрывов, и внезапно она оказалась перед стеной огня, надвигающейся на них со стороны фьерданцев. Она посмотрела вверх – фьерданские флайеры сбрасывали бомбу за бомбой.
И не поверила своим глазам.
– Они убивают собственных солдат вместе с равкианцами!
– Им плевать, – процедила Тамара. – Они хотят победить любой ценой.
Два равкианских флайера кинулись наперехват фьерданским, разрушив их строй, но те тут же перегруппировались, лоб в лоб встретив шквал огня равкианцев. Один из фьерданских флайеров подбили, и он с воем ушел в штопор, оставляя в небе след огня и дыма. Он рухнул на поле боя, погребая под собой солдат, сбил танк и взорвался, превратившись в столп пламени. Его место в строю уже занял другой. Любая жертва ради победы.
– Трубите отступление! – прокричал король Николай. – Пусть шквальные и проливные создадут маскировочную завесу. Нужно уводить наших людей отсюда.
– Это наш последний шанс… – начал было Толя.
– Если они готовы бомбить своих же солдат, у нас нет шансов. У них больше огневой мощи, и Бруму плевать, сколько будет жертв, лишь бы Фьерде досталась победа. Я не собираюсь кидать людей в эту мясорубку. Отступаем!
Приказ разнесся по линии, и тут же туман начал заволакивать поле битвы. Но Майю понимала, что он не поможет. Фьерданцы получили приказы, и было неважно, увидят ли они цель, поскольку точность их не волновала. Они просто разбомбят это поле в клочья.
Майю увидела, как Рейем взмыл к строю флайеров, разрезая крыльями воздух. Рядом с ним летело нечто – та тень, которую Майю видела в начале, но теперь удалось разглядеть, что она похожа на человека. Вдвоем они схватили один из фьерданских флайеров и оторвали ему крылья. Равкианские шквальные отбросили обломки подальше, пытаясь защитить солдат внизу.
– Идем, – сказал Рейем, приземляясь рядом с ней. И обхватил ее поперек пояса. – Мне нужно вытащить тебя отсюда.
– Ступай, – поддержала Тамара.
– Бергин… – попытался Рейем, но Бергин лишь покачал головой. Он не оставит эту битву.
– Нет! – крикнула Майю. – Мы должны вытащить и Тамару с остальными.
– Забудь об этом, – сказал Толя. – Это наша битва. За каждого гриша.
– За каждого гриша, – повторил Бергин.
– Это самоубийство! – воскликнула Майю. – Их слишком много.
Тамара схватила короля за плечо.
– Николай, пусть кергуды унесут и тебя. Ты можешь выжить.
Но король лишь рассмеялся, и смех его, яростный и самую малость сумасшедший, ничуть не напоминал Исаака.
– Ни в коем случае, Тамара. Если здесь сегодня погибнет независимость Равки, я погибну вместе с ней.
До Майю донесся рев фьерданских двигателей. Они снова выровняли строй и заходили на очередной виток над полем.
– Они возвращаются!
Король взобрался на танк, а теневой монстр завис над ним. Он обернулся к кергудам.
– У вас нет причин помогать мне, но я все равно прошу о помощи. Битва проиграна, но если мы сможем разрушить строй бомбардировщиков, то дадим шанс выжить всем на этом поле – неважно, равкианцам или фьерданцам.
– Николай, – взмолился Толя. – Пожалуйста. Это безумие. Если демон умрет, ты тоже погибнешь.
Король усмехнулся.
– Воспитание, Толя. Если уж меня решили отправить в ад, надо непременно попрощаться перед уходом.
Его китель порвался, всю одежду покрывали пятна крови. Он никогда еще не был менее похожим на того юношу, что ухаживал за ней. И никогда еще он не был более похожим на короля.
– Это не ваша страна. У меня нет права вам приказывать, поэтому я прошу. Сражайтесь за меня. Сражайтесь за каждого гриша, за каждого солдата, за каждого ребенка, мечтающего снова увидеть свою мать, за каждого отца, который хочет засыпать без страха перед завтрашним днем, за каждого художника, плотника, каменщика и фермера, которым судьбой предписано намного больше, чем умереть с ружьем в руках. Сражайтесь за всех нас.
