Брума среди них она не заметила. Знал ли он, что Фьерда собирается бомбить поле боя вместе со своими же солдатами? Может быть, он даже сам отдал этот приказ.
Нина все так же крепко прижималась к шее Зои. Она не знала, смогут ли ее разглядеть с такого расстояния, но не собиралась никому давать такой возможности.
– Открыть огонь! – приказал командир дрюскелей. Но те стояли потрясенные, окаменевшие, задрав головы к небу и раскрыв рты.
Нину оглушило ощущение могущества. Так много месяцев она прожила в страхе и неопределенности, гадая, что станет с ее страной, собирая надежду по крупицам, не зная, удастся ли им с Ханной выжить. Святые, как же здорово было снова чувствовать себя сильной, наконец-то ничего не бояться. Одним мощным выдохом, единственной молнией Зоя могла бы уничтожить их всех – сотни фьерданских солдат и отряд охотников на ведьм, натасканных Брумом. И это будет сделано. Какой солдат тогда осмелится снова пойти против Равки, против гришей?
Нина смотрела на людей внизу – они задирали головы, прикрывали глаза и не отрываясь смотрели на смерть, спустившуюся с небес на черных крыльях. Они всегда боялись гришей, и сейчас, в этот самый момент, Нина вынуждена была признать, что у них было на это право – ведь гриши со своими силами были в разы смертоноснее обычных солдат. Фьерда позволила этому страху возобладать над ними, управлять ими, стать силой, определяющей путь целого народа.
Но разве сейчас в поднятых вверх лицах не читалось и благоговение? То самое, которое Нина выпестовала своими фальшивыми чудесами, своими робкими попытками изменить фьерданский образ мыслей. Зачем все это было, если в итоге их всех просто сотрут с лица земли?
«Прояви немного милосердия к моему народу».
Проклятье, Хельвар.
«Некоторые фьерданцы достойны спасения. Пообещай мне».
Она пообещала. И в конце концов ей так и не удалось забыть об этой клятве. Когда она произносила те слова, когда давала ту клятву, она говорила не только с Матиасом, но и с тем, кто его убил, и с теми, кто сейчас замер на поле битвы под ними.
– Зоя! – крикнула она, сомневаясь в том, что та ее вообще услышит, как и в том, является ли это существо по-прежнему Зоей Назяленской. – Зоя, пожалуйста. Если ты их уничтожишь, дело Брума никогда не умрет. Они всегда будут бояться нас. И всему этому не будет конца!
Дракон взревел и распахнул пасть.
– Зоя, пожалуйста!
Нина ощутила запах озона в воздухе. Услышала потрескивание электрических разрядов.
Она спрятала лицо в драконьей чешуе. Смотреть на то, что последует, не было сил.
42. Николай
Юрис.
Такой была первая мысль, посетившая Николая при виде дракона с иссиня-черной, блестящей на солнце чешуей. Пока у того из пасти не вырвался в небо сноп молний. Ему была хорошо знакома сила Зои, и он мгновенно узнал ее.
Пришлось отозвать демона. Он давно уже перестал думать о том, что видели солдаты вокруг него, как и о том, станут ли его проклинать из-за монстра, живущего у него внутри. Каким-то невероятным образом преимущество оказалось на стороне Равки. Молнии Зои создали огненную стену, не дающую фьерданцам отступить, а сама она кружила над ними, готовая вершить возмездие.
Век Святых. Веденин предсказывал его, и вот, в этот потрясающий момент, он начался. Но не с появлением Елизаветы или Дарклинга, а принесенный на крыльях дракона. Николай вспомнил обо всех историях, о Санкт-Феликсе, который стал зверем, чтобы сражаться за своего короля, о Юрисе, который победил дракона, но лишь для того, чтобы самому принять его форму. Зоя стала тем, что мир не видел с легендарных времен.
Дракон распахнул пасть и издал разгневанный рев. В нем Николаю послышалась вся печаль Зои, весь ее гнев и горе, с которым она оплакивала каждого павшего солдата, каждого потерянного друга, глубокое одиночество, сковавшее ее в той жизни, что она вынуждена была вести. Сам воздух, казалось, ожил, давление упало, заскользили змейки электрических разрядов.
Она собиралась убить их всех.
«Не надо, – молча взмолился Николай. – Не поддавайся этому. В жизни должно быть нечто большее, даже для солдат вроде нас».
На мгновение он встретился с драконом взглядом и там, в этом нечеловеческом серебре, в этих зрачках-щелочках, увидел ее. Увидел девушку, которая стояла в заснеженном саду, уткнувшись в его плечо, и рыдала.
«Должно быть нечто большее».
Она изогнула чешуйчатую шею, и сноп молний рванулся в небо трескучей сеткой, раскаляя воздух и заставляя волосы на руках Николая становиться дыбом. А фьерданцы остались целы. Зоя их пощадила.
– Санкта!
Николай не понял, откуда раздался крик. Он повернул голову и увидел на поле коленопреклоненную фигуру в черной рясе.
– Санкта-Зоя! – снова выкрикнул некто в черном.
Затем поднял голову, и Николай наткнулся на серый взгляд Дарклинга. Этот подлец подмигнул ему.
– Санкта! – Еще один голос, дрожащий от слез.
– Сенжи! – На этот раз с фьерданской стороны.
– Санкта-Зоя Штормовая!
Один из дрюскелей отбросил ружье.
– Senje Zoya daja Kerkenning! – крикнул он, падая на колени. – Me jer jonink. Me jer jonink.
Святая Зоя-среди-Молний. Прости меня. Прости меня.
Капитан дрюскелей вышел вперед с поднятым пистолетом. Неужели он убьет этого мальчика? Выстрелит ему в голову за то, что в ней поселились языческие мысли? Если он посмеет, что тогда будет?
Но двое фьерданских солдат преградили капитану путь, схватили его за руки и забрали оружие. Капитан дрюскелей закричал что-то, брызгая слюной и краснея от ярости. Богохульство, ересь, измена, скверна. Все эти слова и раньше обращались против гришей. Если бы фьерданцы сегодня победили, может быть, эти обвинения и имели бы силу. Но этим людям не хотелось умирать. Один за другим дрюскели опускались на колени. Зое удалось завоевать их верность своим милосердием.
Николай снова посмотрел на Дарклинга. Он стоял в окружении Беззвездных, шепчущих молитвы. По всему полю преклоняли колени рыдающие солдаты и стояли растерянные гриши. С севера донесся звук трубы – фьерданский сигнал к отступлению. Дарклинг усмехнулся, глядя на Николая, словно сам все это подстроил.
А над ними раскинул свои громадные крылья дракон, и Николай видел, что на спине у него кто-то сидит, хоть и не смог разглядеть кто. Громадное создание взревело, и облака вокруг него налились электрическим светом. Грянул гром, прокатившийся до самых гор, и небеса расколола молния, такая яркая, что пришлось прикрыть глаза.
Когда он снова взглянул на небо, Зоя исчезла.
43. Зоя
Зое мешал думать смех Юриса в голове.
